На супружескую кровать.

Теперь они супруги.

Вита счастливо прикрыла веки, наблюдая, как Филипп вернулся к двери, закрыл ее и запер.

– Не выпущу тебя отсюда, пока не утолю свой голод.

– А как же Тема?

– У Темы есть две няни и Софья. У Темы есть твое молоко (черт, даже у меня нет твоего молока!), бутылочки, пеленки, подгузники, соски. Он мужик, в конце концов, справится одну ночь без мамы.

– Этому мужику четыре месяца, – слабо возразила Вита. – И я не позволю тебе пить мое молоко – это странно.

– Ладно, про молоко ляпнул сдуру. Но сути не меняет. Сегодня я хочу тебя только для себя. И не хочу ни с кем делить. Ты моя жена. Моя… жена… – Филипп посмаковал ее новый статус, будто пробовал на вкус каждое слово.

Моя.

Жена.

Он снял пиджак, кинул на спинку кресла. Вита почувствовала, как внизу живота зарождается возбуждение, ей не терпелось пройтись пальцами по его груди, очертить ноготками кубики пресса. Впиться дразнящими поцелуями в кожу, кончиком языка поиграть с сосками и спуститься ниже к дорожке волос в паху. Вита не раздевалась. Знала, что ему нравится самому снимать с нее одежду. После того как она едва не потеряла ребенка, у них каждый раз был словно первый. Филипп любил ее горячо и нежно, покрывая поцелуями все тело, впиваясь жадными губами в ее нижние губы, чтобы затем пройтись языком по животу и груди и с поцелуем дать почувствовать, какая она на вкус.

Сладкая, моя девочка, какая ты сладкая.

Шептал он, входя в нее и заставляя кричать, стонать и умолять о большем.

– Фил? – Вита попыталась вернуться к вопросу, который хотела задать на танцполе.

– М? – Филипп снял с нее туфли и увлеченно целовал мизинчики, было щекотно, но не сказать, что неприятно.

– Можно тебя кое о чем попросить?

– Все что угодно, моя девочка. Хочешь звезду? Куплю и подарю.

– Нет, я хочу, чтобы сегодня ты со мной занялся анальным сексом, – выдохнула Вита разом и замерла от испуга, неужели она и правда это сказала?

– Девочка…

Филипп выпустил ее ножку. Он вспомнил, чем все кончилось в прошлый раз. Истерикой, слезами, мольбами и чувством вины, которое его мучило до сих пор.

Вита поднесла пальцы к губам. Ее глаза лихорадочно блестели в слабом свете ночника.

– Я должна это преодолеть, должна оставить этот страх в прошлом. Не хочу больше бояться. Ты мне поможешь?

Вита отчаянно покраснела и достала из ящика в прикроватной тумбочке тюбик смазки.

Так значит? Подготовилась! Черт! Все-то у них не так, как должно быть.

– Девочка… – А что тут скажешь, если жена, да, теперь жена… Так странно, так сладко. Сердце затопила волна нежности. Ну вот что с ней поделаешь? Этой ночью он хотел ее ласкать, радость дарить, луну с неба сорвать и к ее ногам бросить, а жена обратно в кошмар хочет – и вон как глаза горят. Не откажется теперь. Сколько решалась? Месяц, два, три? И опять все в себе, ни слова ему не сказала, а он надеялся, что она наконец ему доверять начала.

– Я тебе доверяю, – тихо сказала Вита.

Будто мысли его прочитала.

– Знаю, если попрошу… если не смогу… ты остановишься. – В уголках глаз заблестели слезы.

Да уж, не так он себе их первую брачную ночь представлял.

Филипп взял протянутый ему тюбик и отбросил на кровать. Вита попыталась что-то возразить, но он ее опередил.

– Тише, девочка. Я сделаю, что ты хочешь.

Филипп погладил ее изящную щиколотку. Поцеловал каждый пальчик на ножке, затем на второй. Проложил дорожку из поцелуев на голени, приподнял ножку и поцеловал под коленной чашечкой, провел языком по внутренней стороне бедра.

– Я сделаю все, что хочешь, но сначала доставлю столько удовольствия, что ты расслабишься, теплым воском в моих руках станешь. А силой и болью, пока дрожишь, как натянутая струна, не буду.