---

Я писала почти до самого рассвета, выплескивая из себя воспоминания и страшась даже перечитать написанное. Под конец глаза стали закрываться сами собой, а перо выпало из рук.

- Степан, эй, Степан! - трясла меня за плечо чья-то рука. - Хватит дрыхнуть. Ты мне сегодня нужен.

Я вскинула голову, с трудом разлепляя глаза и подгребая под себя тетрадь.

- Я надеюсь, что ты не пишешь доклады Кирьяну Браенгу, нет? И Эстебану Галлийскому тоже не пишешь? Тогда давай передевайся и спускайся. Быстро завтракаем, и нас ждут в суде.

- Не нас, а вас, - проворчала я, украдкой проверяя, не сбилась ли грудь. - Я-то тут при чем?

- Будешь записи вести, дубина, - ответил Дамир. - Спуститься сам сможешь? Как нога?

Я вытащила ногу из-под стола и повертела во все стороны. Боль еще была, но совсем слабая.

- Смогу, - ответила я. - Дамир Велеславович...

Он странно на меня посмотрел, и я мгновенно захлопнула рот.

- Всеславович, - поправил он меня.

- Да, простите, - кивнула я. - Вы идите, я дальше сама... сам.

Да что это такое! Язык сегодня совершенно меня не слушается!

Блондин коротко кивнул, "не заметив" моей оговорки, и вышел. Я подскочила, застонав от боли в спине, и принялась умываться. Парадный костюм был хорош тем, что к широкой белой рубахе прилагались кружевное жабо и жилет - по последней франкской моде, а это значит, что мою многострадальную грудь можно было перевязать чуть слабее. Всё равно будет незаметно. Только жарко. Ничего, лето не вечное. Панталоны с нашитым спереди гульфиком были уже узковаты. Надо завязывать с блинчиками и пирожками, да как устоишь? Отрастила ты, Стефа, задницу - скоро все брюки перешивать придется. Хорошо, что в Славии обтягивающие бриджи не носят. Натянула свободные портки, самые светлые и легкие, какие нашла, с завязками под коленом. Сапоги на бледные тощие ноги натягивать не стала, чулки тем более: повязка мешала. Сунула ноги в туфли. Заглянула в зеркало - пора уже волосы стричь, а то как девчонка лохматая стала. Нынче же в цирюльню загляну.

Есть не хотелось, хотелось только спать. К тому времени, как я с тростью доковыляла до столовой комнаты, Дамир уже сожрал всё, что стояло на столе, оставив мне лишь пару бубликов и горячий кофе.

- А кофе тут дерьмовый, - раздалась из угла франкская речь, и я поперхнулась от неожиданности и опрокинула на себя чашку и в самом деле отвратительного кофе.

- Твою мать, Степан! - рявкнул мой хозяин. - Ты совсем дурной!

- Да ладно, - мирно пробормотала я, отряхиваясь. - Я в порядке, а эту дрянь нисколько не жалко.

Благодаря дурацкой галлийской привычке, существенно пострадала лишь салфетка, которую я постелила на колени. На жилет упало лишь несколько капель.

- Ты понимаешь франкский, - пристально поглядел на меня Дамир.

- А еще галлийский и немного катайский, - кивнула я, выглядывая разговорчивую даму. - Не ожидали?

- Не ожидал. И писать умеешь?

- На галлийском и франкском только.

Из-за углового стола поднялся невысокий мужчина с длинными черными волосами в роскошном наряде на франкский манер. Я сразу обратила внимание на его движения: он показался мне отчего-то гибким, будто змея. У него было интересное живое лицо с раскосыми глазами. Неужто степняк? Нет, скорее катаец. Слишком красив для степняков. Слишком хорошо сидит светло-сизый длинный жилет - сразу видно, шит на заказ. Он подал руку своей женщине, помогая подняться. Нет, не женщине - девушке, судя по тоненькой талии, совсем молоденькой. У нее были красивые каштановые с красным отливом волосы, заплетенные в сложную косу до середины спины. Цвет у волос совсем как у меня. А вот глаза, хоть и немного раскосые - ярко-голубого цвета.