Это он!

Мое сердце бешено молотит в груди. Зрачки увеличиваются, дыхание перехватывает.

– Эй, что там за бурления? – спрашивает вполголоса Эви, толкая в бок Сэм.

Та поворачивает голову и тоже смотрит, как и я на толпу и незнакомого парня, широким шагом преодолевающего лекционный зал. Он приближается к ступеням, намереваясь подняться повыше. Туда, где сидим мы.

У меня едва не кружится голова только при мысли, что он вот-вот пройдет мимо меня.

Стоп! Раз Эми и Сэм его видят, значит, он существует.

– Уф, – выдыхаю я, чувствуя себя идиоткой. Ночью я думала, что парня с татуировкой не существует, что он всего лишь призрак, призванный пугать меня.

Но он реальный. И вновь одет во всё темное.

Я понимаю, что мне нужно отвернуться и не пялиться на него так, но не могу. Мой взгляд прикован к незнакомцу, при мысли о котором становится дурно. Ведь еще только вчера я думала, что тот парень из автобуса и есть он. И что он меня преследует, а это бегала всего лишь Леона.

У меня так много мыслей в голове, что я не сразу понимаю, что мрачный незнакомец уже прошел мимо нас, а Сэм, наклонившись поближе ко мне и Эми, шепчет:

– Это Николас Харт. И черт его знает, что он здесь забыл, но блин, будет жутко весело…

Ожидаю, что его имя произведет на меня ужас, и я свалюсь в обморок. Но ничего не происходит.

Я ведь слышала, как профессор назвал его Николасом. И все-таки когда это имя произносит Сэм, мне становится интересно, почему она считает, что его появление будет веселым?

Жутким, да. Тут я согласна.

Потому что мне становится жутко каждый раз, когда я его вижу, и объяснений собственным чувствам так и не нахожу. Но Саманту позабавило его появление на лекции, а значит, она что-то знает.

Мне любопытно, не спорю, но я держу язык за зубами, потому что опасаюсь, что мой интерес к нему может вызвать ответное любопытство уже у подруг. Выручает Эми. Ей, оказывается, тоже интересно, что именно о Николасе Харте знает Сэм.

– Кто он такой? – спрашивает Эми, прикрывая рот ладошкой. Может показаться, что ей действительно хочется знать всё о Харте, но я замечаю, что Эми на самом деле просто зевает.

Саманта немного крутится на месте – оглядывается по сторонам. Когда убедившись, что нас не подслушивают, вновь наклоняется к центру стола и произносит:

– Его мать пользуется услугами моей матери.

Я удивленно смотрю на Сэм. Та поясняет:

– Вы же знаете, что моя мама владеет рекламным агентством.

Мы киваем.

– Так вот, – Саманта подпирает подбородок рукой, – его мать зовут Элизабет Харт. Она актриса, певица, модель. Ну, в общем всё в одном флаконе. Даже пару книжек написала. К моей матери Элизабет Харт обращалась как раз для продвижения новой книги. Тогда-то я узнала, кто она такая. Ну, – Сэм усмехается, – подслушала разговор родителей.

Оказывается, мать Николаса Харта долгое время была любовницей одной очень известной в нашем городе личности. У меня даже мурашки по телу бегут, когда Сэм называет его имя.

– Роберт Рамзи.

– Тот самый? – пищит Эми.

Сэм шикает на нее, но отвечает утвердительным кивком.

У меня в горле першит.

– Он даже чуть жену свою не бросил ради Элизабет, – продолжает шептать Сэм, то и дело поглядывая по сторонам. – Но вроде папаша Рамзи одумался и семью сохранил.

– Получается, что сучка Крис…

– Тс-с-с, – шикает Сэм, с упреком глядя на Эми. Еще не хватало, чтобы кто-то из подружек или сама Кристина нас услышали.

– Получается, что они того самого?

– Ага, едва не породнились. Но насколько мне известно, она, – произносить ее имя незачем, ведь мы все понимаем, что речь идет о Кристине, – не ладит с ним, – а это намек на Николаса Харта.