Бориса даже жаль становится. Хотя от поцелуя до сих пор мутит. Хотя и сама с удовольствием надавала бы ему затрещин по наглой ухмыляющейся морде. Но то моя маленькая ладошка. А это огромный мужской кулак, кажется ломающий кости.

Раздается мужской вскрик. И я вздрагиваю. Наконец в себя прихожу. Подскакиваю к Давиду. Хватаю его за руку. Рискуя, конечно, что и сама попаду под замес. Но он кажется начальнику нос сломал. И если все продолжится, то череп прошибет. И это уже действительно страшно.

Никогда Давида в такой ярости не видела. Даже когда мы расставались, он реагировал спокойно и сдержанно. Я всегда думала, что вывести эту глыбу холода из себя невозможно. Разве что в постели со мной он немного оттаивал.

- Олеся, уйди! - тормозит свой кулак, чтобы меня не задеть - мешаешь.

Но я не отступаю.

- Нет! Хватит, Давид! Ты его убьешь! Остановись!

- Заступаешься за него? А может тот поцелуй тебе тоже понравился?

Ну, что за бред. Что за сцена такая на виду у всех.

- Пойдем, пойдем со мной, и я тебе все объясню. Обещаю. Оставь его, пожалуйста. Он, кажется, сознание потерял.

Давид наконец поддается. Позволяет увести себя следом. Охрана отмирает как по команде. Начинает куда-то звонить. Надеюсь, скорую вызывают. А еще здесь камеры кругом. Я начинаю серьезно переживать о последствиях. Что если Борис захочет подать в суд. Ведь тогда Давида посадят?

Впрочем зря, наверно, волнуюсь. С его деньгами и связями и не такое можно уладить. И, вообще, какое мне дело, посадят его или нет. У него жена есть, чтобы переживать.

Чувствую, как ладонь Давида опускается мне на талию. К себе жмет. Замечаю кровь на сбитых костяшках и сдерживаюсь, чтобы руку не отбросить. Все потом. Сейчас не время импульсивным поступкам. К тому же его рука совсем не раздражает. А тепло, передающееся от нее сквозь тонкую ткань блузки, скорее наоборот, успокаивает.

Мужчина идет за мной словно зомби. Словно в трансе. Никогда его раньше таким не видела. Что его так потрясло. Мой поцелуй с начальником? Или он просто заступился за женщину, которую пытались принудить? Не любит насилие такого рода? Ну, да. Подобное только извращенцам понравиться может.

- Давид, где твоя машина? - в глаза заглядываю, а они будто стеклянные.

Ничего перед собой не видят. Радужка и зрачок словно плотным туманом затянута. Но на мои слова реагирует. Показывает верное направление. Ключи от дорогой иномарки достает. Открывает.

Внутри немного прохладно и Давид, словно на автомате, вставляет ключ в зажигание. Заводит мотор. Печку включает. Потом поворачивает ко мне свою голову с нечитаемыми глазами.

- Ну, расскажи мне, Олеся, как давно ты спишь со своим начальником?