Но метка исчезла еще полгода назад.

Какое-то время я просто бродил кругами, надеясь уловить отголоски запаха Ханны, и хотя бы так найти ее. Но след терялся сразу на опушке, словно она поднялась там в воздух и улетела.

Я понимал, отчего так произошло – наверняка Ханна убегала от разбойников, воспользовавшись своей магией. К несчастью, эти силы стерли не только ее тонкий аромат, но и потное отвратительное амбре бандитов.

Тем не менее, я шагнул под деревья, надеясь, что чуть дальше снова смогу выйти на след. Бесполезно. Это было бесполезно и лес словно играл со мной.

Я все шел и шел, не чувствуя усталости, лишь пристально вглядываясь в черные дебри и ловя каждый шорох. Я ломился сквозь кусты, надеясь найти хоть что-то, но ничего не находя.

С каждой минутой отчаяние в душе нарастало.

Я не мог так глупо потерять своего ребенка! Не мог снова упустить Ханну! Тем более, навсегда…

Перед глазами мелькали картинки возможных событий, и были они одна хуже другой.

Разбойники поймали Ханну и перерезали ей горло. Или схватили и изнасиловали. А может она растратила весь резерв, и сумев сбежать от бандитов, в итоге заблудилась. И ночью ее растерзали дикие звери.

Я пытался отогнать жуткие видения, но они раз за разом всплывали в голове, показывая мне возможную цену моей ошибки.

Да, последние полгода я ненавидел Ханну. Сперва я жаждал мести, затем забытья. Но ничего подобного я ей не желал.

Только Я мог причинять ей боль за то, что она сделала со мной. Остальные не имели права коснуться ее даже пальцем.

Когда мы встретились в цветочной лавке, мне подумалось, что я смогу поиграть с Ханной. Буду мучить ее до самых родов, как она мучила меня, сбежав. А теперь выходило, что я слишком заигрался. И если с ней что-то случится, то весь груз вины ляжет на мои плечи.

Я искал всю ночь, однако лес был слишком велик, и мне удалось только распугать парочку волков.

Ближе к рассвету я выбрел на дорогу, совсем в другом месте, но Ханну так и не нашел. Ничего не нашел!

В итоге мне оставалось лишь двинуться обратно к таверне, чтобы расспросить о шайке местных жителей. И молиться всем богам, надеясь, что Ханна еще жива.

Я привык решать проблемы простыми и ясными способами. Если кто-то шел против меня, то вскоре либо лишался ног, либо желания мне навредить.

Черное Пламя являлось одним из самых добродушных прозвищ, которыми меня наделили, но были и другие – Палач Короля, Черная Погибель, или, до банального простое, Убийца.

Впрочем, эти прозвища так, или иначе появлялись в каждом поколении Рейнаров – такова уж была природа нашей магии, несущей смерть для всего живого, оставлявшей после себя лишь прах и смрад разложения.

Поэтому я всегда держался особняком. У меня не было близких друзей – мужчины при дворе меня боялись и завидовали, но никто из них не посмел бы навредить мне. Одно мое имя расчищало мне дорогу, решая все проблемы. У меня было много врагов, но все они сидели по своим норам, закрыв рты. Потому что связываться с Черным Пламенем рискнул бы только самоубийца.

Поэтому до встречи с Ханной я прожигал жизнь, пользуясь прелестями придворных красавиц и своим положением, иногда направляясь по заданию короля, чтобы выжечь врагов короны.

Я переступал через чужие жизни, делал то, что вздумается и никогда не оглядывался, не сожалел и не нуждался в помощи.

И в тот самый момент, когда действовать было необходимо быстро и резко, я оказался полностью бессилен. И как никогда одинок.

Вернувшись в таверну, я сразу принялся за расспросы, но местные говорили со мной неохотно. Точнее, вообще не говорили.