Известие о том, что в моего будущего учителя влюблена другая девушка, меня почему-то больно кольнуло. Я постаралась понять, почему. Влюбиться так стразу в Ефима я не могла. Я даже не знала, можно ли его было считать привлекательным, так как наверняка эталоны красоты за полторы тысячи лет сильно изменились. Мне он, честно говоря, казался неладно сложенным, но взгляд его был притягательным и каким-то уютным, он грел меня и обнадеживал. Его близость действовала на меня успокаивающе, как будто рядом был рыцарь, способный отбить любое нападение на меня. Вероятно, подсознательно я боялась потерять в нем друга и защитника, и этот страх перепутала с ревностью. Опасаясь, что мой новый знакомый, легко считывающий мои мысли, подумает, что я его ревную, я сказалась усталой и ушла в отведенную мне комнату.

В комнате я обнаружила дверь в душевую кабину, и это было очень кстати. Ополоснуться перед сном очень хотелось. Я вошла внутрь и обнаружила на одной из стен большое зеркало. Взглянула на него и ужаснулась. На меня смотрела девушка, напоминающая персонажа японского аниме. Стройненькая, даже чересчур, с непропорционально большой головой и с выразительными широко распахнутыми глазами – чуть ли не на пол-лица. Я поняла, что каким-то невероятным образом, проходя через портал, я изменилась внешне, приобретя сходство с землянами четвертого тысячелетия. Смогу ли я привыкнуть к себе такой? Наверное, да, но точно не сразу. Мне было некомфортно в моем новом образе. Интересно, кажусь ли я привлекательной моим новым современникам? Надо будет спросить у Ефима. Хотя нет, ему-то я как раз и не решусь задать этот вопрос.

Тренинги по развитию телепатии, которыми руководил Ефим, напоминали эксперименты профессора Мориарти, то есть Драгомирова, в которых я принимала участие в своем мире. Утром для занятий мы ездили, точнее, летали, в специальный телепатически-тренажерный центр. Меня включили в старшую группу, хотя, если ориентироваться на степень моей подготовленности, наверное, и в младшей я чувствовала бы себя неуверенно.

В центре были созданы все условия, для того чтобы мы могли отвлечься от всего лишнего и сконцентрироваться на главном. Сначала нам даже давали подсказки, сопровождая показ картинок какой-либо музыкой или свечением. Это помогало лучше почувствовать настроение человека, передающего информацию. Потом световое и музыкальное сопровождение убирали, но настроение Милы мы все равно чувствовали. С нами в центре работала именно она, так как Ефим был более сильным телепатом и мог нечаянно помочь нам считать свои мысли.

Мила не подавала виду, что недовольна тем, что я поселилась у Ефима, но я чувствовала, что это ее раздражает. Я не знала, позволяла ли она почувствовать свое недовольство своему возлюбленному, обсуждали они это его решение или нет. Думаю, что Мила как-то умудрилась оставить свое отношение к моему проживанию в доме Ефима от него тайной. Тем невероятнее было то, что я чувствовала ее ревность и негативную реакцию на мое появление в жизни мужчины, на которого она имела свои виды. Я всегда была отражательна в своих эмоциях, поэтому тоже относилась к ассистентке Ефима настороженно. Она этого, кажется, не замечала, так как не умела читать мысли таких, как я – с недоразвитыми телепатическими способностями. Однако Ефим считывал наше настроение без труда, и от него мне скрыть негатив по отношению к Миле мне не удалось.

После обеда мы тренировались с ним вдвоем. Идеальную для передачи данных атмосферу в его доме создать, возможно, не удавалось, но я все равно, по его словам, делала большие успехи. Вероятно, это было связано с тем, что мы были настроены на одну волну. В ходе одной из таких тренировок Ефим сказал: