Идя сегодня к Артуру, Эва надеялась на конструктивный разговор. И совсем не думала, что он может вот так нагло усомниться в ее порядочности. Кажется, он действительно не поверил в то, что является отцом ее ребенка, или в то, что этот ребенок в принципе есть, хотя она могла легко это доказать.

Впрочем, Эва понимала, почему он не поверил. Просто потому, что ему так выгодно, вот и все.

Глупая, на что она вообще надеялась? Ведь и раньше знала, что Артур Саркисян — тот еще гад и подлец. Иначе разве он так повел бы себя с ней после того, как переспал? А она еще надеялась на какие-то там чувства, отношения…

Минут двадцать Эва просто сидела в углу раздевалки, баюкала раненное сердце.

Костерила себя за глупость.

Не надо было звонить ему, унижаться, о чем-то просить.

А ведь Эва знала, кем он работает и какая у него примерно зарплата. Выделить ей небольшое ежемесячное содержание для него было бы раз плюнуть. Очень похоже, что он жлоб каких мало. От такого снега зимой не допросишься. Стопроцентно и ребенка не признает…

«Что же мне теперь делать?» — все задавалась она одним и тем же вопросом.

Слава богу, ночная смена закончена и можно идти домой.

Отец еще вчера отправился в очередной рейс, и Эва очень надеялась не увидеть его дома в ближайшие недели. На радостях вчера наготовила себе вкусного — плов с курицей, овощной салат. Купила яблок, бананов.

Сейчас придет, слопает порцию плова, и жизнь немного наладится.

Живот буквально сводило от голода.

Странный у нее организм, то тошнит по несколько часов к ряду, то, наоборот, хочется без остановки лопать. Беременность — то еще приключение.

Однако стоило ей открыть дверь в квартиру, как она услышала громкий женский смех, раздававшийся из гостиной. Также увидела в прихожей обувь отца и заодно несколько пар чужих ботинок, в том числе женских.

Неужели отец уже вернулся с рейса? Или его уволили?

Она прошла в гостиную и обалдела.

За столом сидело четверо мужчин, включая ее отца, и две женщины. Лица их уже окрасились хмелем. А ведь еще даже не полдень!

Но главное, Эва увидела на столе всю ту еду, которую приготовила для себя — контейнеры с салатом и пловом. Все съедено почти подчистую. Даже фрукты — и те почти все слопали.

Что называется, поела, отдохнула…

В этот момент ее пробрала такая злость, что захотелось заорать матом.

— Дочка, — тут же приметил ее отец. — Паршивый ты приготовила плов, есть невозможно.

Эва смерила его диким взглядом и процедила:

— Что ж ели, раз невозможно? Я устала и хочу спать. Вечеринка окончена!

Сама не поняла, как осмелилась сказать такое.

По вытянутому лицу отца поняла, что переступила грань. Его и без того красная физиономия теперь прямо-таки побагровела.

— Ах ты, шаболда! Шлялась непонятно где всю ночь, а теперь еще отцу будешь указывать?

Эву аж перемкнуло от такого высказывания.

— Ты прекрасно знаешь, что я была на работе! Нигде не шлялась… Тебе великолепно известно, что я тружусь в ночную смену, чтобы заработать на те продукты, которые ты ешь!

Эта ее фраза оказалась для отца последней каплей.

Он подскочил с места так резво, что опрокинул стул, и тот с гулким стуком повалился на пол.

— Ты как смеешь так со мной разговаривать? А ну, извинись! И пошла на кухню, приготовь хоть что-нибудь съедобное…

Эва еще раз посмотрела на стол, на остатки любовно приготовленных ею блюд. И ее взяла такая горькая обида, что терпеть было уже невозможно.

Она знала, что отца в принципе лучше не бесить, особенно если выпил. Но сегодня у нее будто сгорели все предохранители.

— Я не буду ничего готовить! — заявила она с горящим взглядом. — И извиняться тоже не буду! Не за что!