— Диан, я слышала тебя с подружкой, как вы в туалете моего…

На слове «моего» спотыкаюсь. Кашлянув, продолжаю.

— Вы спорили на Павла, — давлю взглядом. — Ты, Дианочка, получается, вот это красивое колечко проиграла, и еще клубную карту. Неужели сдалась? Не любишь по-жесткому? А ведь могу всем растрепать «по секрету». Никто после такой славушки тебя на работу не возьмет. Кому сдалась подстилка, бегающая от одного директора к другому? Не пожелают своих жен расстраивать…

— Ия-я-я-я, — у нее видок сейчас, как у кошки, застигнутой за воровством котлет.

— Кофе нам принеси! — гаркнул Семенов, аж стены дрогнули, и, подхватив меня под руку, потащил в директорский кабинет.

— Ты страшная женщина, Виола! — ходит туда-сюда, тропу уже вытоптал. — Как?! Как можно до такого додуматься?! А если тут замешан Царский? Ему выгодно вас разделить и выкупить доли от бизнеса. Понимаешь? У тебя и у Пашки по тридцать пять процентов. У Романа — тридцать. Если он получит твой пакет или Гаврилова, то с шестьюдесятью пятью процентами станет генеральным владельцем. Он может единолично принимать ключевые вопросы без твоего участия. Виолка — это будет жопа! Большая такая жо-па, если ты ничего не предпримешь! У Пашки и до этого весь мозг стек в семяразбрызгиватель, а после того, как ты его лампой… Да еще и пошлешь куда подальше…

— Боря, сядь уже! У меня голова от тебя кругом! Я так шею себе сверну. Хватит истерить, как баба!

Осторожный скреб в дверь. Мы и забыли, что Диана должна кофе принести. В два прыжка Семенов оказывается у входа и принимает из рук секретарши две чашки, тут же захлопывая дверь перед ее любопытным носом.

— Не буду пить, — отодвигаю от себя кофе, который передо мной поставил Боря. — Отравит еще. Тебя послушать, так тут целый заговор — тайны мадридского двора! — махнула рукой в сторону приемной.

— Надо бы еще раз на прослушку проверить, — он, казалось, меня не слышит совсем. В Пинкертона решил поиграть. Забегал по углам, под стол зачем-то полез. Нагибаюсь тоже вниз, заглядывая — «чего он там ползает».

— Борь? У нас адекватных в фирме совсем не осталось, да?

Под столом светятся глаза. Боря прикладывает указательный палец к губам: «тс-с-с!». Потом тычет на что-то маленькое, круглое, с двумя проводочками-усиками. Осторожно тоже сползаю вниз. Отодвигаю стул и лезу на карачках к нему поближе, хочу тоже посмотреть штуковину.

— Не знаю, Роман Сергеевич! Только что в кабинете были, — мы замираем под столом с выпученными глазами.

Я даже дернулась от неожиданности, стукнувшись своим лбом об Борькин. Встретились «два ума»! — прикусываю губу, чтобы не зашипеть. Семенов больно сжал мою руку, показывая, чтобы сидела тихо и не рыпалась даже. Мои брови ползут домиком: «Совсем за дуру меня считаешь?». Пытаюсь вырвать руку из захвата, но мне это не удается. Всаживаю зубы в плечо, и сжимаю челюсть. Борькина очередь сопеть. Вон, аж в пот его бросило. Под носом оказывается большой кулак: «Только посмей еще раз укусить, зараза!».

— Диана, ты опять где-то в облаках витаешь или социальных сетях висишь? Видишь? Здесь нет никого! — басит Царский. — Надо было от тебя раньше избавиться! Ты же совершенно бесполезный работник, — цокает языком.

Мы прямо отсюда слышим, как скрипит эмаль зубов Дианы. Горячее дыхание бывшего друга щекочет шею. Не могу отодвинуться подальше, чтобы не пыхтел мне в лицо.

— Красивая ты, Виола, — шепот, от которого шерсть дыбом встала.

Дверь уже закрылась и голоса за ней стихли. Наверное, пошли искать нас в других кабинетах. А мы почему-то так и сидим под столом. У меня не было никого, кроме Паши. Я вообще никогда о других мужчинах не думала совсем. Сейчас рядом Боря — красивый мужик с горой мышц, комплименты мне говорит и дышит часто…