Добрался до вершины, когда на долину Гаруды уже опускались сумерки. Как и обещал Ли, на продуваемой всеми ветрами площадке его поджидал небольшой бочонок.

– Да это разве бочка! – Гвоздь перелил ведра и с радостью обнаружил, что бочонок заполнился доверху.

Здесь же обнаружилась еще одна приятность. Скатерка с разложенным на ней нехитрым перекусом из вяленого мяса, сыра и кувшина с травяной настойкой. Дожидаться приглашения к трапезе Гвоздев не стал, организм давно уже высосал все резервы. Чувство было такое, что желудок, урча от негодования, начал переваривать сам себя, а заодно и печень с почками.

– Молодец, я знал, что ты справишься, – похвалил набивающего рот ученика появившийся за его спиной Ли.

– Угощайся, – кое-как выговорил Гвоздев, жестом приглашая учителя к столу. – Спасибо, кстати, что еду оставил. Иначе хрен бы я смог с горы спуститься. И за бочонок тоже благодарствую от всей души.

– Бочонок, к слову, был еще одним уроком. Надеюсь, ты понял, каким. – Ожидая от ученика проявлений вселенской мудрости, Ли уставился на Гвоздя.

– Э… – Занятому набиванием брюха Гвоздю было не до поиска истины в простых вещах, но тем не менее он попытался напрячь извилины. – Смысл, значит, такой. Дерьмо в жизни случается. Но, пусть и реже, судьба подкидывает нам подарки. Не унывай и не отчаивайся, в какую бы ты задницу не угодил.

Ответ смог удивить вечно безмятежного Ли, он простоял с открытым ртом целую секунду.

– Оригинальная идея. Хотя смысл был несколько другим. Ученик должен помнить, что учитель всегда о нем заботится. И быть за это благодарным.

Теперь челюсть отвалилась у Гвоздева, но он почти тут же принялся работать ею с удвоенной силой. Благодарность так благодарность. Лишь бы кормили хорошо и в итоге костюмчиком поделились. Ведь уникальная вещь, другой такой на всей Земле не сыскать.

Правда, благодарности поуменьшилось, когда на следующий день Гвоздь увидел, какое испытание приготовил ему наставник.

– Я, конечно, не против тренировок, но тут ты явно хватил лишку, – произнес Гвоздь, разглядывая полосу препятствий. Пусть и древнекитайскую версию, но все-таки до боли знакомую по армейской бытности. – Я таких марафонов уже, наверное, два раза вокруг Земли набегал. Давай этот этап пропустим?

– В обучении важна последовательность. Мы не будем упускать ни один из этапов, – безапелляционно заявил Ли. – Поверь, скучно тебе не будет. Я подготовил один небольшой сюрприз.

В Гвоздя и раньше при прохождении полосы препятствий стреляли. Ну как стреляли – трассерами над головой шмаляли, взрывпакетами бахали неподалеку. Создавали условия, максимально приближенные к боевым, так сказать. А Ли смог его удивить! В Гвоздя стреляли на самом деле. Правда, из луков и затупленными стрелами, но все же! Ли нагнал на полигон вооруженных луками Обезьян, и они с огромным удовольствием всаживали в русского стрелы, когда он перепрыгивал через бруствер или полз по канату над рвом. Стрелы не пробивали кожу, но лупили очень ощутимо и оставляли жуткие черные кровоподтеки. От этих болезненных тычков Гвоздь постоянно срывался и падал. И пришел к финишу с отвратительным временем и побитый как собака.

– Давай я хоть «Бехтерца» надену, а? Твои молодцы меня до смерти забьют! – взмолился он.

Китаец был непреклонен:

– Боль – неотъемлемая часть обучения. Более того, это самая необходимая часть. Ничто не учит человека быстрее, чем боль.

– Давно подозревал, что все азиаты – поголовно садисты-мазохисты, – простонал Гвоздь, растирая синяки и ушибы. – Чему боль может научить? Что не надо молотком по пальцам бить и руку в костер совать?