А я им улыбаюсь. Их лица краснеют от гнева: я порчу свадебку их дочки.

Божена протягивает руку, ее пальцы дрожат чуть заметно. Паша берет тонкое золотое колечко с атласной подушки. Он делает это медленно, почти театрально.

Мысль, что для меня старается.

Его большой палец скользит по подушечкам ее безымянного пальца – Он нанизывает кольцо. Оно скользит легко, слишком легко. Как будто оно всегда там должно было быть. Холод золота против ее теплой кожи. Я помню, как он надевал мое – тогда его руки дрожали, а взгляд был таким... нежным.

Теперь же – только сосредоточенная точность хирурга.

Теперь ее очередь. Ее ручка с маникюром цвета персика берет массивное мужское кольцо – платину, кажется. Она подносит его к пальцу Паши. Ее пальчики кажутся такими хрупкими рядом с его ладонью. Кольцо встает на место.

Гулко стучит мое сердце. Бум. Бум. Бум. Громче слов сотрудницы ЗАГСа.

—И по законам Российской Федерации, а также по велению ваших сердец... – сотрудница делает паузу для эффекта, – ...жених, вы можете поцеловать невесту!

Аплодисменты. Вспышки фотокамер. Божена зажмуривается, поднимает лицо, ее губы, подкрашенные нежно-розовым, уже полуоткрыты в ожидании. Паша не спешит. Он поворачивается к ней всем корпусом. Его руки поднимаются, медленно, как в замедленной съемке. Ладони охватывают ее лицо – большие, смуглые на фоне ее фарфоровой бледности.

Большие пальцы ложатся ей на скулы. Он наклоняется. Его тень падает на нее. И в этот момент, когда расстояние между их губами – сантиметр, когда Божена уже замерла в предвкушении, его взгляд – острый и насмешливый, – резко скользит по ее виску и перекидывается… Прямо на меня.

Наши глаза встречаются. В его – не любовь к невесте, не торжество. Там – вызов. Чистый, ледяной вызов. И он... подмигивает. Один раз. Быстро, почти незаметно. Уголок рта дергается в едва уловимой усмешке.

А потом его губы опускаются на губы Божены. Крепко, властно, демонстративно. Она вскрикивает от неожиданности, но звук тонет в аплодисментах. Поцелуй не нежный, не любовный. Он – акт обладания. Маркировка территории. Для нее. И для меня.

— Что же теперь мой выход, — вздыхает рядом наша дочь Поля.

В руках у нее мой скромный букет нежных розовых пионов, который она должна была подарить невесте, ведь все приличия должны быть соблюдены.

Адреналин бьет в виски, горячий и ясный. Страх? Нет. Теперь только азарт. Ты начал, Павел. Теперь моя очередь.

Я резко выхватываю букет из рук Полины. Она вскрикивает от неожиданности шепотом:

—Мам!

— Нет, это мой выход, — говорю я. — Как же не поздравить твоего папу с самым счастливым днем.

— Не лезь, Поль, — Антон поправляет очки на носу. — Мы просто наблюдаем.

Делаю шаг вперед. Потом второй. Алый шелк платья шуршит, каблуки четко стучат по паркету, отбивая ритм моего бешеного сердца. Десятки глаз, десятки камер поворачиваются ко мне. Шепоток пробегает по залу:

— Это же бывшая жена... О Боже... Что она…

Стараюсь для ваших сплетен, мои дорогие.

— Может, мы ее остановим? — спрашивает моя мама.

— Поздно, — отвечает печально моя бывшая свекровь. — Хотя такой мне Мира больше нравится. А то тебя напоминала в молодости…

Камеры щелкают со всех сторон.

Да, я — бывшая жена.

Да, я не боюсь этой свадьбы.

Да, я намерена превратить ее в фарс.

Да, я хочу, чтобы о свадьбе Божены и Павла судачили накаждом углу и всякий раз перескакивали с невесты на меня.

Я буду главной героиней этой свадьбы.

Вижу, как Божена, оторвавшись от его губ, ловит каждое мое движение. Ее глаза — круглые, испуганные, как у крольчихи перед выстрелом.