— Я побежала!

— Телефон возьми. Сфоткаешь то, что найдешь. Мне же тоже интересно.

Попрощавшись с Викой, я выключила звук в телефоне. Выключить бы еще лихорадочное волнение. У меня даже ладошки вспотели. Будто с парашютом прыгать собралась, ей-богу.

Собралась всего лишь подняться туда, где нужно разрешение, которого у меня нет. Я буду предельно внимательной. Чуть что — у меня готова отмазка.

Мраморный пол холодил ноги в носках. Свет из точечных светильников на потолке ослеплял и так безупречно белые стены коридора второго этажа. Живописные картины в позолоченных рамах висели чуть ли не на каждом метре. Не покидало ощущение, что я иду по коридору дворца императора. Я не уверена, что видела такую роскошь даже на картинках в интернете. Вполне возможно, перила каменной лестницы из настоящего золота.

А вот на третьем этаже свет почему-то не горел. Я прислушалась к тишине, осмотрелась. Прислуга в этом доме сновала бесшумно словно тени. Не хочу, чтобы меня видел кто-либо.

Но белый гигант-дом вроде застыл, забылся сном. Чувствуя биение сердца аж под горлом, я засеменила по ступенькам вверх. Коридор утопал во тьме. Фонариком светить так себе идея — буду отличной мишенью издалека. Темнота мне в принципе на руку.

Я собираюсь открыть какую-то дверь? Раз Кристофер запрещал идти на третий этаж, значит, тут что-то прямо в коридоре или за дверью, которую не запирают за замок.

Кромешная тьма. Она окружила меня со всех сторон, кроме выхода к лестнице. Зрение играло со мной злую шутку — и тени будто пульсировали, двигались, перемежались. Страх крался ледяными когтями по позвоночнику. Я дышала через раз.

Нужно решиться и дернуть за ручку какую-то из дверей впереди — по периметру каждой тянулись тусклые алые светодиодные ленты. Зловещее зрелище. И непоколебимая тишина.

Через метров двадцать я решилась, нетвердой рукой дотронулась до круглой ручки. От прикосновения металл ужалил будто искрами тока. Смелее! Повернула и дернула — заперто. Разочарование поумерило пыл. Ладно, ничего, тут в огромном длинном коридоре я насчитала по меньшей мере еще пять дверей. Попробую другую. Например, предыдущую. Надо бы вообще сначала каждую подергать.

Едва я обернулась, в темноте сверкнули глаза, поймав алый блик от светодиодов. Из меня вмиг вырвался вскрик. Чужая ладонь зажала мне рот раньше, чем мой испуганный визг долетел бы до Москвы.

— Тихо! — шикнул Кристофер, и у меня душа хлопнулась в пятки. Какую я там отмазку придумала? Неважно, все равно ничего не выдать из себя кроме мычания, пока мои губы сминает сильная ладонь.

Я только дернулась, чтобы отступить на шаг, как он двинулся на меня и прижал к той самой двери, ручку которой я дергала. Мерклый свет алых светодиодов падал на его лицо, будто высеченное из камня, ожесточал красивые черты.

Мне хана. Я тряслась, как жалкий листик, и все мои отмазки теперь выглядели несуразными и фальшивыми. Сейчас Кристофер меня по стенке размажет — это желание ярко горело в его глазах.

Или там еще было другое желание?

Будто клубок ос ухнул вниз живота, по-иному не объяснить, почему там стало жгуче горячо. Кристофер был так запредельно близко. Я прилипла к двери, как пиявка к коже, стараясь выиграть лишний миллиметр между нами. От его тела шел жар и поджигал все мои нервные окончания.

— Любопытная девочка, — хриплым шепотом произнес он. — Я знал, что ты придешь сюда.

Укусить его за руку, чтобы дал возможность выдать хотя бы самую бредовую отмазку в мире? Мои губы уже начало мелко покалывать. Его ладонь слишком долго их сминает. Это слишком интимно.