Я улыбнулся и открыл карту меню.

― Чего бы тебе хотелось?

― Не знаю. Борщ со сметанкой это слишком просто для ресторана?

― Не совсем просто, но ты можешь поесть его дома, а здесь что‐то более интересное выбери. Или все‐таки борщ?

― Нет, давай на твой вкус.

― Тогда куриный суп с плавленым сыром.

― Отлично. А ты что будешь?

― Тоже самое. Только еще мяса закажу себе на второе. А тебе?

― Мне не влезет, дядя Ильяс. Я же девочка, куда мне? ― хмыкнула малышка, и я улыбнулся в ответ.

― Согласен. Фигуру надо смолоду беречь. Пить?

― Какао? Если есть.

Я кивнул.

Сделал заказ и попросил принести воды.

― А почему сразу нельзя какао выпить, а потом есть суп?

Я смотрел на ребенка и думал о том, что она очень умная девочка, а то, чего не знает, всегда спрашивает. Это хорошо.

― Потому что ты сейчас напьешься какао, наполнишь желудок и не захочешь есть суп.

― Разумно, ― хмыкнула она и улыбнулась.

Когда нам принесли наш заказ, девочка принялась ложкой зачерпывать суп в тарелке, и выливать обратно. Я с интересом наблюдал за ее действиями и за тем, как она внимательно что‐то выискивает.

― А где же плавленый сыр?

Моя улыбка стала шире.

― Так расплавился ведь, ― по-доброму сказал я, заметив на детском лице удивление.

― А я сразу и не подумала.

― Вот, клади сухарики в суп, и ешь.

― Это должно быть вкусно, дядя Ильяс. Спасибо тебе, что позвал меня в ресторан.

Я снова улыбнулся. Разве с этим ребенком можно иначе?

После обеда был десерт. И хотя я понимал, что нельзя баловать детей сладким, но ничего не мог с собой поделать. Мне хотелось радовать Таню, хотелось видеть в ее глазах счастье. Ведь только тот, кто был в детдоме, поймет, какого это находиться там.

Я был.

Я знаю.

― Как же это вкусно. Нет, дядя Ильяс, с тобой никакую фигуру не сбережешь. Наверное, потому у тебя и нет жены, что ты ее кормил хорошо, ― хохотнула девочка и тут же оборвала смех. ― Извини.

― Не за что. Я очень рад, что ты сытно поела. А если хочешь завтра на обед борщ, тогда скажи об этом Ниночке.

― А ты хочешь?

Я кивнул.

― Хочу. И привезу домашней сметаны.

― А как же парк и кафе?

― А потом поедем в парк, погуляем, повеселимся и снова будем есть. Только в кафе. И даже разрешу что-нибудь необычного. Ела когда‐нибудь роллы?

― Роллы?

― Ага. Суши, роллы, не знаю, как правильно.

― Нет, ― с серьезным лицом покачала головой, на что я снова улыбнулся.

― Вот и попробуем.

Я видел, как загорелись ее глаза от того, что я пообещал завтра приехать. Ребенку не хватало общения и отцовского внимания. Я понятия не имел, кто ее родной отец, и очень хотел верить, что мой двоюродный брат очень хорошо относился к Тане. Мне кажется, к детям в принципе нельзя плохо относиться, а глядя на эту чудесную девочку лишь утверждаюсь в своем мнении.

И то, что эта Инна видела Таню меня ужасно разозлило. Казалось бы, ничего опасного она нести с собой не может, и все же мне это дико не понравилось. Шлюхам не место в моей семьей. А Таня моя семья.

― Дядя Ильяс, а ты позвонишь вечером, или будешь занят той теткой?

Таня кивнула за мою спину, а я даже не повернулся, понимая о ком она говорит.

― Я обязательно позвоню. Ты только не засиживайся допоздна, хорошо?

― Договорились. Спасибо тебе за вкусный обед. Ты лучший дядя в мире.

Она поманила меня пальчиком и я, склонившись, получил поцелуй в щеку.

Черт, как можно детей обижать?

Посадил малышку в машину и теперь сам поцеловал ее в щеку.

― Я позвоню, ― напомнил ей, подмигнув, и обернулся к водителю, ― Коль, домой Таню вези.

― Хорошо, Ильяс Захарович.

Я закрыл дверь и как только машина отъехала, помахал Тане рукой.