Я было хотела за ними сходить, но няня меня остановила и пошла сама. В комнате снова тихо. Давящая, гнетущая атмосфера. И все из-за меня. А то мало же у родителей своих проблем!

Няня вернулась и подала матери папку, в которой сверху был наклеен листочек с номером телефона врача и большими буквами сделана надпись; «ОБЯЗАТЕЛЬНО МНЕ ПОЗВОНИТЕ!». Мать достала телефон и набрала номер, указанный на цветном клочке бумаги.

— И что совсем никак? Ничего нельзя сделать? — спрашивала она у врача. — Это прискорбно. Крайне! — и сбросила вызов. Посмотрела на отца. — Ты слышал?

Отец кивнул и перевел свой тяжелый взгляд на меня.

— Я не могу это так оставить, Мирослава! — заговорил он так холодно, что по телу побежали мурашки вперемешку с холодным потом. — Как ты могла так опозорить семью? Опозорить фамилию предков нескольких поколений?!

Меня трясло мелкой дрожью, глаз на отца я не поднимала.

— Ты решила, что стала взрослой?! Самостоятельной?!

Я отрицательно помотала головой. Говорить сил просто нет. Как я и ожидала, мать в картинной позе сидела вытирала скупые слезы и не вмешивалась в монолог отца.

— Я принял решение, Мира! Такого позора в семье Арефьевых не будет!

Я вздрогнула и подняла на него покрасневшие от слез глаза.

— У меня теперь только одна дочь! Она станет наследницей семьи Арефьевых.

— Ты не посмеешь! — зашипела на него мать, но он даже внимание на нее не обратил. Зато для меня вдруг все стало простым и понятным.

— А ты… — он жёстко хмыкнул — Я даю тебе сутки. Ты можешь собрать свои вещи. Все, что посчитаешь нужным, и исчезнуть из этого дома.

— Но как же… — попыталась вмешаться няня.

— Вы тоже можете собрать свои вещи. Ваши услуги тут больше не понадобятся!

— Папа, — всхлипнула я. — Но куда? Куда мне идти? Как же… — слезы снова лились крупными каплями по лицу.

— Ну, например, к тому, кто заделал тебе ребенка! И да, Мира, верни карту. Наличку можешь оставить себе, но карта — собственность семьи Арефьевых, к которой ты с этой секунды ни имеешь никакого отношения. Я больше не желаю видеть тебя здесь! Вас обеих! — и он ушел.

Просто развернулся и ушел, оставляя трех плачущих женщин в огромной, сейчас даже слишком, комнате.

— Как же так, Мира?! — наконец очнулась мать.

Она даже не вступилась за меня. Не защищала дочь. Единственную, между прочим! — в моей душе зарождалось новое чувство — гнев.

Я разозлилась на мать. Она просто сдалась. Она не стала бороться за меня, за отца, у которого, судя по всему, есть семья на стороне. Она просто сдалась. Я гордо подняла голову. Няня учила всегда держать лицо, даже в самой паршивой ситуации.

— Мне нужно собрать вещи, — произнесла я как можно ровнее, развернулась и направилась к лестнице. Внутри все дрожало, я еле стояла на ногах, но упорно шла вперед.

— Мира! — крикнула мне в спину мать охрипшим от слез голосом.

Я не обернулась. Я нужна им только как товар. А теперь все, товар испорчен и его просто заменят другим. И если раньше я думала, что не благодарная дочь и просто накручиваю себя, то теперь нет. Теперь оказалось, что все это время я была права. Я здесь просто не нужна!

Что делать, куда идти, как выживать юной девушке без работы, образования, с ребенком на руках, не знаю, но я должна. Мне есть ради кого жить, и своего ребенка я буду любить.

Уже в комнате няня взяла меня за руку, ее руки дрожали, но она крепко сжала мои ладони.

— Не бойся, деточка. Я помогу тебе, — зашептала она. — Мы все вынесем. Все! Ты поняла меня? Вспомни, чему я тебя учила? Нельзя сдаваться. Ты сильная, девочка моя. Все будет хорошо, — она поцеловала меня в лоб сухими губами. — Собирайся. Завтра мы уедем из этого поганого дома вместе.