— Этого не может быть. У Вики есть жених, — заключает уверенно и, криво усмехнувшись, с нескрываемым интересом наблюдает, как моё сердце останавливается.

Какой ещё на хрен жених? Больше часа назад под лучами палящего солнца, стоя в обнимку на школьном дворе, она целовалась со мной. Дарила мне свою нежность, преданно смотрела в глаза, а сейчас, стоя на пороге её квартиры, я узнаю, что у нее есть жених. Бред.

— Этого не может быть, — неверяще трясу головой и, резко развернувшись, несусь к лестнице, не желая слышать слова сочувствия, что доносятся в спину.

Оказавшись на улице, запрокидываю голову к серому небу и позволяю каплям дождя остудить ее. В ней столько мыслей, что становится плохо. Я до последнего не верю в слова ее мамы. Вика не может мне врать. Не могут врать глаза цвета молочного шоколада.

Освежившись и почувствовав холод, вздрагиваю и безнадёжно направляюсь в сторону парка. Последняя надежда, что она может находиться там, умирает, когда я не нахожу ее. Её любимое место у моста с резными бортиками пустует. 

Там никого. Так же, как в моем сердце. Ощущение, что я потерял её навсегда.

Медленно направляясь в сторону гаража, слушая хлюпанье новых туфель, которые, кажется, вскоре расклеятся, я думаю о ней. Куда она все-таки могла деться, и где ее искать?! Невольно в голове всплывает картинка нашего первого поцелуя. Там, у зеленого сердца.

Дождь льёт. Ноги сами несут меня к той самой скамейке, где состоялся наш первый поцелуй. Тот, что снёс барьеры предосторожности в моей голове окончательно.

Я до последнего не хотел с ней связаться. Избегал. Глупо надеялся, что смогу от нее отделаться. Смогу обмануть себя.

Но мысли о ней, словно корни старого дерева, вросли в меня.

— Ви-и-ика, — кричу срывающимся голосом и бегу, завидев знакомую, сгорбленную фигуру на той самой скамейке.

Она сидит, насквозь промокшая и продрогшая, тихо всхлипывая и рассматривая носы грязных туфель. Мне страшно заглянуть в ее глаза и увидеть в них разочарование. Или даже пустоту.

Сейчас  у меня есть одно желание — согреть и не отпускать. Никогда. 

— Вика, родная моя, — подбегаю к ней и, ни о чем не думая, падаю на колени, все-таки заглядывая в пустые глаза.

Страх, что сковывает меня, никакими словами не описать. Её взгляд пуст. Нет больше той нежности, той любви, что я видел ранее.

Сука, что она ей сказала?!

— Вика, родная моя, — шепчу, целуя и растирая ее холодные ладони, пытаясь хоть как-то согреть.

— М-мне х-хо-ло-ло-дно, — шепчет едва слышно, стуча зубами.