– Мы тут на всю ночь, да?

– Похоже на то, – выдал Гена.

– Ну, считай, полнедели будем сытыми, – убедил я его.

Далее пошла рутина: вымачивание, загружающие новых в чан, ощипывание, вымачивание – и снова по кругу. Сюда бы чайник или термос, – подумалось мне, когда я подавал очередную ощипанную курицу. В соседней комнате перед упаковкой стоял Снегирёв с паяльной лампой и обжигал мелкие перья, которые остались на курице, – и теперь в цехах пахло ещё и палёным пером.

Однако каждый час мы прерывались на «перекур» – естественно, никто не курил, а выходили из цеха к забору подышать свежим воздухом. В первый раз я вернулся в цеха раньше и, подойдя к столу упаковки, отрезал ножом себе два широких куска целлофана и, быстро положив туда тушек, свернул их в коконы и спрятал в пуховую кучу.

На улице за нами тоже следил Кузьмич – он же отсчитывал нам время для отдыха. Хочешь – вообще не отдыхай. Он же невольно контролировал – не захотим ли мы сделать чего-нибудь эдакого. А я этого очень хотел.

– Ген, на следующей передышке отвлеки тренера – поборись с кем-нибудь, попроси пояснить какую-нибудь технику. Не долго – на полминутки, – попросил я товарища по опасной операции.

И под утро, когда все собрались на последний перекур, я достал упакованных неощипанных куриц и выбросил их из цеха через окно.

– Снегирь, – позвал парня Гена. – Каково за ночь отжарить столько цыпочек?

И все дружно принялись ржать. Смеялся и тренер, а я, удивляясь находчивости Гены, аккуратно по стеночке вышел, зайдя за угол цеховых зданий, где под окном лежали мои свертки.

Я поднял один, а когда раздалась новая, громкая волна смеха, с силой вышвырнул их за периметр, перебросив через забор в сторону пляжа. Первую, а затем вторую.

И вот, просмеявшись над тем, как Генка дурачится, тренер снова вернул нас к работе, а я, улыбнувшись, кивнул – мол, всё в ажуре.

Смена закончилась утром. На проходной проверили наши сумки на предмет яиц и куриц, и мы, видя, как подъезжает автобус с трудящимися, залезли в него, чтобы тот увез нас в город.

Однако, выйдя на первой же остановке, я кивнул Гене – мол, так надо, – и лёгким бегом двинулся к озеру.

«Сука», – выдохнул я, видя, какой меня ждёт трындец. Первую курицу я нашёл сразу же – она повисла на ветке куста, а вот вторую пришлось поискать – я нашёл её в луже грязи и тины. Благо, упаковал хорошо.

Положив этих двух в сумку, я также лёгким бегом направился вдоль берега озера, пока фабрика не скрылась за постройками появившихся домов.

– Эй, парень! – позвали меня вдруг.

Да ё-маё… Обернулся я и увидел, как ко мне приближаются двое в форме советской милиции – старшина и сержант.

– Здравия желаю, товарищи милиционеры! – бодро отрапортовал я, подходя к ним, накрыв левой ладонью голову, а правую прислонив ко лбу.

– Ваши документы? – спросил у меня сержант, и я, пожав плечами, достал из кармана паспорт, давая ему в руку.

– Почему не на работе? – спросили меня.

– Да я с ночной смены, решил перед парами пробежаться по набережной.

– С какой ночной смены? – спросил меня старшина.

– С «Красного крыла», цех упаковки.

– Пары-то начались уже – девять почти! А в сумке что?

– Халат, обувь, – проговорил я, понимая, что сейчас приплыву.

– Покажите, – потребовал старшина.

Эпик фейл – провал по-нашему.

– Погоди-ка, а ты не родственник тому Медведеву, о котором пару недель назад газеты писали?

– Что за Медведев? – спросил старшина у сержанта.

– Пока ты в отпуске был, помнишь, участковый с браконьерами закусился? С ним свидетель по делу был Медведев. Так вот, этот Медведев его от пули сумкой закрыл! – бодро поведал сержант.