Долгов засмеялся и заметил:

– Хорошо, что на документах ещё фотографий не было. А то мы с Фёдоровым на братьев-близнецов никак не тянем. А вот форма как раз по размеру оказалась. А если чуть что не так, то я делаю, как делал он – тычу в нос пистолет с дарственной надписью Меркулова. Это получше любой ксивы срабатывает. Вот так, Максим, и живём – «зажигалки» тушим, да диверсантов ловим. А этого дерьма здесь хватает.

Неожиданно Долгов прислушался. Максим тоже услышал, как в коридоре скрипнул пол. Старпом осторожно повернул ключ и распахнул дверь.

– Старшина! Ну что ты всё время возле моей двери трёшься?

Долгов вышел в коридор, и Максим услышал, как он распекает подчинённого.

– Тебе больше заняться нечем?

– Товарищ старший лейтенант, – оправдывался его помощник. – Я ведь только хотел узнать, всё ли у вас в порядке. Я слышал, что Горбун очень опасный враг. Вы, если что, только скажите.

– Я тебе чем сказал заниматься? Отправь патруль к обкому партии! Проверь оцепление в порту! Я тебе ещё два дня назад говорил, чтобы ты в архив сходил и принёс мне списки арестованных за последние два года! Работы непочатый край, а ты слоняешься без дела! Или мне тебя, как ленивого кота, во всё носом тыкать?!

Максим улыбнулся. Закрой он сейчас глаза, и живо представил бы себя на лодке, а в соседнем отсеке старпома, воспитывающего бездельников. Но на старшину, похоже, выговор Долгова не произвёл особого впечатления. По-прибалтийски растягивая слова, он спокойно спросил:

– А ничего, что Горбун у вас один в кабинете остался?

– Тьфу ты! Я тебе об одном, а ты мне всё о Горбуне! Ничего! У меня решётки на окнах. Шагай отсюда, и чтобы я тебя до вечера не видел.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги, хлопнула входная дверь. Долгов вернулся в кабинет и рухнул на стул.

– Достал он со своей заботой!

– А кто он такой? Говорит странно.

– Из сочувствующих советской власти прибалтов. Когда я здесь появился, он уже тут был. Эстонец Велло Ярви, неплохой парень. Исполнительный, и видно, что в голове не опилки. Всё на лету хватает, но прилипчив до ужаса. За мной, как телёнок ходит. Ну да ладно, теперь он точно до вечера не появится. Давай лучше я тебя сейчас накормлю.

– Давай! – охотно согласился Максим. – Англичане меня всё чаем поили, а мне бы поесть.

– Ну у меня не разносолы. Едим ленд-лизовскую тушёнку, зато в избытке.

– Толик, а сколько сейчас времени? – Максим подошёл к окну и глянул на застывшее над сопками солнце.

– Самое время, обеденное. Когда ночь, солнце в другое окно светит, напротив.

Максим посмотрел вдоль проходящей рядом с домом дороги и споткнулся взглядом о стоявший у обочины ГАЗ-67. За рулём сидел майор, которого он видел в порту, и внимательно изучающе смотрел на окна и стены управления.

– Толик! Посмотри, вот этот малахольный майор бросался на меня в порту!

Долгов подошёл и заглянул через плечо Максима:

– А-а-а… Дрожин.

– Ты его знаешь?

– Да кто же его не знает. Из политотдела, майор Геннадий Дрожин. Известный горлопан. Все митинги его. Где только какой пень увидит, так сразу начинает с него вещать, какой он преданный ленинец. От таких ура-патриотов вред один. Я таким не верю, потому что знаю народную мудрость – кто громче всех кричит, у того морда в пуху! Отойди от окна.

– Зачем он здесь? Он в порту всё порывался меня расстрелять.

– Ну вот! А ты спрашиваешь – зачем он здесь?

Максим осторожно задёрнул штору и вернулся на диван.

На столе появились открытые консервы и нарезанный крупными ломтями чёрный хлеб. Долгов открыл сейф и достал пузатую бутылку.