– Сядь в угол и не высовывайся!

Приклад больно врезался в плечо. Один из солдат опустил карабин и пересел ближе к двери. Второй со злостью взглянул на Максима и сплюнул под ноги. Казалось, они только и ждали, чтобы он выкинул какую-нибудь глупость, чтобы с чистой совестью его пристрелить. Но Максим на них не обиделся. От накатившей радости, вызванной волной ностальгии от увиденного Мурманска, пусть и не того, который он знал, Максим расплылся в улыбке и ни с того ни с сего весело заявил:

– А вы знаете, что мы, русские, победим?!

– Знаем, знаем! – засмеялись солдаты. – Смотри, как запел, гнида, когда на хвост наступили.

Грузовик последний раз качнулся и остановился. Максима вытолкнули из фургона, и он оказался перед дверью с табличкой «Управление НКВД по Мурманской области». Деревянное одноэтажное здание, укрытое маскировочной сетью, стояло в стороне от других домов. Часовой у входа схватил Максима за плечо и прижал к стене. Лейтенант выбрался из кабины и больно вдавил в спину ствол пистолета. Так они стояли с минуту, потом открылась дверь, и на крыльце появился рослый энкавэдэшник в серой гимнастёрке и с длинной свисающей на лоб чёлкой.

– Принимай, старшина! – лейтенант подтолкнул Максима к двери. – Вообще-то он смирный, но ты с ним поосторожней. Смотри, как лыбится, наверняка что-то задумал, сволочь.

Старшина молча повёл Максима по коридору и остановил у двери с надписью «Оперуполномоченный НКВД по Мурманской области, старший лейтенант государственной безопасности Фёдоров». Он постучал в дверь и с неожиданно сильным прибалтийским акцентом спросил:

– Привезли арестованного. Разрешите заводить?

– Вводи! – послышалось из-за двери.

Фёдоров стоял спиной к двери, в тёмном дальнем углу. Не оборачиваясь, он приказал старшине:

– Иди, Велло, я его сам допрошу.

– Товарищ старший лейтенант, я, если что, за дверью.

– Нет! Ты свободен. Иди, другими делами займись. И скажи, чтобы мне не мешали.

Максиму голос Фёдорова показался подозрительно знакомым. Он прищурил глаза, всматриваясь в темнеющую в углу спину.

Старшина выжидательно потоптался в дверях и, не дождавшись новых указаний, кивнул, вышел и плотно закрыл за собой дверь. Когда его шаги по коридору стихли, Фёдоров, наконец, обернулся. Сначала взгляд Максима выхватил из темноты серое галифе, потом гимнастёрку с синими петлицами, а дальше он почувствовал, что ему срочно нужна опора под пятой точкой, иначе он сядет там, где стоит.

– Старпом?.. – прошептал ошарашено Максим.

– Тс-с-с! – Долгов приложил палец к губам.

Он подошёл к двери и, приоткрыв, выглянул в щель. Коридор был пуст. Старпом закрыл её, повернув в замке ключ.

– Ты только, Максим, не шуми. Я сам как тебя в окно увидел, так не знал, как сдержаться.

– Толик, но как?..

– Долго рассказывать. Дай я тебя, Максимушка, обниму! Здоров, чертяка! Я всё тебе расскажу чуть позже, но сначала ты мне объясни: как ты оказался Горбуном?

Максим тяжело сел на кожаный диван и, не сводя восхищённого взгляда с Долгова, произнёс:

– Тоже в двух словах не расскажешь. Толик, попить дашь? А то я прийти в себя не могу. Это же надо – старший лейтенант Фёдоров! С понижением тебя в звании.

Долгов громко засмеялся и, спохватившись, прикрыл ладонью рот.

– Если бы ты знал, сколько у меня здесь власти! Наши фээсбэшники о таком и мечтать не могут. Сумели энкавэдэшники на народ страху нагнать. Мою синюю фуражку как увидят, так разбегаются, как от чумного. Свой «виллис» под окном стоит. Хотя я бы больше хотел вернуть назад свои звёздочки кап-три и старпомовскую должность в придачу. Как там наши?