Для гиперответственной девочки с синдромом отличницы это катастрофа.

Я выучу урок и с тех пор не получу ни одной двойки.

Мне одиннадцать, и за партой я сижу с девочкой с огромными бантами. Девочку зовут Наташа, и мы продружим всю школу, вместе влюбляясь, ссорясь, мирясь и точно понимая, что дружба потом будет очень разная, но что она точно есть.

Весной, когда совсем холодно, мы ездим на мотоцикле «Урал» сажать десять соток картошки. С мамой, папой и шоколадками. Это мое любимое время года.

Мне одиннадцать. Летом Дедушка возит нас на дачу, и самое большое счастье – это на обратной дороге домой сесть в автобусе возле автомата с билетами, куда нужно кидать монетку и откручивать билетик.

Мне одиннадцать. В киоске продают невероятно вкусные клубничные жвачки. Самые вкусные жвачки на свете. У них навсегда будет вкус детства.


1988

Мне шесть. У меня два огромных банта и я ненавижу сад. Я категорически не переношу там еду. Мне не разрешают не есть. Я, давясь рвотными рефлексами, считаю секунды до окончания дня. Бабушка меня жалеет и забирает с обеда. Бабушка знает, что счастье не в пресловутой социализации ребенка, а в его спокойствии.

Мне шесть. У меня целый двор подруг. Я целый день все лето на улице. Мы играем в казаков-разбойников, прыгаем в резинки до упаду (ох уж эти пешеходы на вторых, пятьдесят по два или двадцать пять по одному на третьих, а уж четвертые!), убегаем играть в козла за дом, ходим босиком и обмениваемся вкладышами от жвачек. Настоящее детское счастье. И да, я мечтаю пойти в школу.


1983

Мне год. Я родилась семимесячной, и мою маму все мое младенчество пугают, что я не выживу. В какой-то момент она устает им доказывать, что все не будет плохо, и забирает меня из больницы домой.

Дедушка фотографирует нас на пленку, и папа на этих фотографиях такой счастливый держит меня в руках. Эта фотография так и останется навсегда моим единственным доказательством, что он меня любил. В нашей семье почему-то было не принято детей обнимать и целовать.

Именно поэтому тридцать лет спустя я буду целовать своего мальчика и девочку по три тысячи раз на дню, каждый день говорить им, что люблю их до луны и обратно, и оставлять им по утрам записки про эйфорию, любовь и что скоро вернусь, когда в ночном зимнем городе наступит утро.


Здравствуй, ты это же я.

Мне кажется, вспоминать того, кем ты был пять, десять, двадцать лет назад, очень важно. Путешествие к себе такому, каким ты был когда-то, имеет терапевтический эффект. Вспомните, кем вы были, выбрав любой отрезок времени, три, пять, десять лет, и отмотав время назад этими годами.

Из дневников

Про жизнь по ту сторону холма, или Короче, мне тридцать

Последняя

Скоро последняя из нас перешагнет начерченную на асфальте мелом линию.

И на той стороне останутся только дети.

Когда-то давным-давно я думала, что тридцать – это черт знает как далеко, старость не радость и это же я совсем буду дряхлая.

Теперь я, естественно, думаю, что сорок – это конец настоящей молодости (вероятно, в сорок планка опять отодвинется).


Жизнь после тридцати только начинается, или Все признаки потустороннего кризиса без купюр, зато со стиральной машинкой

Признаки того, что мне исполнилось тридцать, и вам, может быть, тоже:

– Я изменила свою прическу (чем удивила своего парикмахера, которая, вздыхая и не имея на меня никакой надежды, говорила: «Ну что, Катюш, опять прямо?»). Всю жизнь мечтала сделать химию, решилась только неделю назад. Пойду теперь куплю себе зеленое платье, ах нет, оно у меня уже есть.

– У меня уже есть одна подруга, которая развелась, одна подруга, которая эмигрировала в Америку, и одна подруга, которая получила кандидатскую степень.