Ее страстные слова обладали силой на него воздействовать, заставляя признать, сколь шатко при любом раскладе положенье неосуществленного намерения. И, что еще горше, чем это понимание, разделяемое обоими, было чувство печали, что становилась их постоянным спутником, проистекая из совершенно особых обстоятельств. Сколь бы отдаленным ни было желаемое событие, ступи они хотя бы на колею, что к нему вела, и этот простой факт уже до некоторой степени ободрил бы их, дав им некоторую определенность. Согласись мистер Суонкорт на то, чтоб обрученье длилось десять лет, и Стефан ждал бы с относительной бодростью; и он, и она верили бы, что следуют путем, который в итоге приведет их в сады Купидона. Но нельзя сократить время испытательного срока, когда нет шансов даже на его начало, а надежда их была нулевой. Прежде чем они начнут хотя бы ждать заключения брака, мистер Суонкорт должен взять назад свои ужасные слова. И в этом притаилась причина отчаяния обоих.

– Я хочу, чтобы мы поженились сейчас же, – пробормотал Стефан таким тоном, словно говорил о невозможной мечте.

– Я тоже этого хочу, – отозвалась она тоном ему под стать, словно тоже видела перед собой праздные грезы. – Вот единственное, что идет на пользу влюбленным!

– Тайное венчание нам подойдет, правда, Эльфи?

– Да, тайное венчание подойдет; тайное и впрямь будет лучше всего, – сказала она и продолжала задумчиво: – Все, чего мы хотим, – сделать так, чтобы никаким будущим случайностям было не под силу разрушить наши намерения вести в дальнейшем счастливую совместную жизнь; но это не значит, что мы начнем ее немедленно.

– Совершенно верно, – пробормотал он, копируя ее тон и манеры. – Мы тайно поженимся и расстанемся, и станем жить так, как жили раньше, – просто для того, чтобы никто своею властью не смог разлучить меня с тобою, любимая.

– Или тебя со мной, Стефан.

– Или меня с тобой. Мы можем представить себе силу обстоятельств, достаточно мощных, чтобы заставить любую женщину на свете выйти замуж против ее воли, но также нельзя вообразить такие обстоятельства, включая пытки или голод, что вынудили бы замужнюю женщину снова пойти под венец при живом муже.

До сих пор идея о немедленном тайном венчании казалась им нежизнеспособной гипотезой, благодаря которой они попросту ненадолго забудут о мучительном миге разлуки. Пока длилось недолгое молчание, что наступило за последними словами Стефана, сперва сама пленительная идея, а потом и все соблазны уверенности вспыхнули в уме обоих. Пленительная идея состояла в том, что немедленное тайное венчание МОЖНО устроить, а уверены они были, что такой поступок, несмотря на всю его дерзость, несмотря на неведомые его последствия, несмотря на его обман, они оба предпочитают жизни, которую могли бы вести на других условиях.

Молодой человек заговорил первым, и его голос дрожал от понимания всей важности идеи, что они замыслили осуществить.

– Как сильны должны быть наши чувства, Эльфрида! Продолжать жить порознь, как и прежде, не питая страха перед окончательным расставанием! О Эльфрида! Подумай об этом, подумай об этом!

Не вызывает сомнений, что любовь девушки к Стефану разожгли возражения ее отца, кои заставили ее запылать с силою, увеличенной многократно против той, какой та могла бы быть, если б ее оставили в покое. Никогда условия не бывают более благоприятны, чтоб разжечь первую страстную любовь девушки к красивому мальчишескому лицу – увлечение, кое коренится в ее неопытности и расцветает в уединении, – перерастая в необузданную, нерассуждающую страсть, достаточно пылкую, чтобы на все решиться. Все элементы для расцвета такой страсти были налицо, а венчала их безнадежность – необходимый ингредиент, что всегда доводит до совершенства коктейль из эмоций от любви до безумия, объединенных под одной эгидой.