- Так, а чего же он сам не женился? - ставит руку в бок Аделина, издёвкой провоцируя девчонку. - Мужчина этот.

- Он не может приехать в Россию пока. Он в Германии, ясно? А нас с сестрой отец не выпускает за границу. Но когда это решится, Карстен нас всех туда заберёт! - кривит с вызовом губы Алина.

Какой нахер ещё Карлсон?!

- Ой, ну тебя-то, Цацу, в первую очередь заберёт, - фыркает на нее, выпрыгивая следом Ярик. - Нужна ты там...

- Представь себе. Ещё и замуж там выйду. Немцы вообще от русских женщин без ума!

Вера закрывает ладонью глаза. Жест по выразительности смахивает на фейспалм.

Я бы тоже пофейспалмил. Только Аделине. Но женщин не бью.

Значит, есть мужчина, да?

Не хотела говорить мне?

А ты, Саянов, вообще-то не спрашивал.

А то, что "без ума" - это я вообще не сомневаюсь! Карлсон, блять...

Всех красавиц вывезли уже, карлсоны эти.

- Добрый! - давя пальцами на челюсть, разворачивает мое лицо к себе Аделина.

Всех, вот, только Аделину оставили.

Мое лицо на автомате отворачивается опять, пытаюсь поймать Верин взгляд.

Ее щеки ярко полыхают.

Нда. Ситуация неловкая, слов нет.

- Ма-а-ам! Пойдем, - открывает Вере дверь. - Ирыч... комон! Пока Добрыня Никитич тут наговорится, мы с голоду помрем.

Стреляет в меня сердитым взглядом.

Ух, какая! Мелкая коза, а зубищи-то...

Наговорился уже Добрыня Никитич, по-ходу.

- Аделин, давай потом?.. У меня дети голодные, - пытаюсь свалить я.

Точно не момент отношения выяснять.

- Стоять! - вцепляется в меня.

- Вер! Там собака не на цепи! Ярик, вперёд иди, - кричу им.

- Да иду я, - отбирает ручку двери у Алинки.

Мелочь чешет в паре следом.

Ира сменкой лупит Мирона по спине, он ее в ответ - по жопе. Полная гармония...

Мы остаёмся с Аделиной вдвоем.

- И чо это такое было? - сжимаю свирепо челюсти.

- Ещё раз посмеешь забить на меня, я тебе и не такое устрою! Или ты думаешь, это классно: я ему приглашения, фоточки, ужин приготовила, вино... А в ответ что? Что я должна думать, если ты посмотрел мои нюдсы и молчишь? Что ты трахаешь свою "соседку"?

Некрасиво вышло, да. Аделина не виновата, что я по Вере поплыл. А ведь все понимал, что нельзя этого делать. Вера же повода не давала. Даже после этого глупого поцелуя в Загсе. Всё чисто "по-братски". Любит, да?

Сдуваюсь.

Размечтался, Саянов. Выдыхай, короче.

- Ладно, извини, - проезжаюсь пятерней по волосам. - Но вот этого не надо больше. Тем более при детях и Вере. Хочешь высказать - тет-а-тет.

Потискав Барса и отдышавшись, захожу домой с пакетами.

В коридоре брошены ранцы, сменки, школьные сумки. Белая плитка затоптана грязью, детские ботинки вповалку. А мне даже не хочется строить их, чтобы каждый убрал за собой. Не до этого…

На кухне суета, на плите что-то греется. Приставка уже включена. Дети привычно препираются… Ярый хозяйничает. Алинка сосредоточенно сидит в телефоне, прикусив губу.

Вера забирает у меня пакеты, не глядя в глаза.

Разбирает пакеты на разделочном столе. Достает вискарь.

Встаю с ней рядом, опираясь на столешницу бедрами и сложив руки на груди.

- Стаканы - сверху.

Смотрю на ее профиль, не позволяя взгляду сползти в декольте.

А может Алинка просто ляпнула? Ну... Из вредности. В шпильку Аделине. И нет никакого "Карлсона".

- Добрыня Никитич... - замирает Вера. - Мне так неудобно... что Ваша девушка ревнует...

- Не парься, пожалуйста. Я разберусь.

Наливаю нам виски. Открываю колу. Доливаю ей.

- За...

“За нас” хотелось бы, но…

- За... то, чтобы все получилось, как задумали, - чокаюсь об ее стакан.

- Я ещё хотела сказать... - шепчет смущённо.

Что никакого Карлсона нет! Да?? Да?!