Сын осторожно доставал стеклянные игрушки из упаковок и выложенных ватой коробочек и подавал их мне, а я развешивала, уточняя время от времени:
- Вов, как тебе этот - нормально? Или сюда лучше красный?
Постепенно места внизу не осталось, и я подставила стул, чтобы развешивать всю эту красоту поверху. Вначале прямо перед собой, потом вставая на стуле на цыпочки, а потом потянувшись... пошатнувшись... живот скрутило судорогой страха! А дальше, чего и следовало ожидать – не удержала равновесия и рухнула прямо на елку. Страшно вспомнить - Вовчик стоял на той стороне, и если бы не отошел тогда за игрушкой…
Дерево я, само собой, завалила и припечатала всем своим телом, раздавив к такой маме почти все, что успела на нее навесить. Тонкое стекло впилось куда достало – в руки от локтя до кисти, в живот и грудь, в ноги до коленей. Острый металлический держатель от игрушки вонзился под сосок! Даже сейчас жутко вспоминать - как я поднималась, выбиралась, опираясь ладонями и коленями… резала их, загоняя стекло вглубь… шипела задушено. Прямо из души рвались матюги, которым нечаянно обучала меня Ленка, регулярно их упоминая. Именно тогда их употребление я назвала бы уместным. Если бы высказалась, мне точно стало бы легче. Но Вовка же! Он вытаращился и замер с очередным шариком в руке...
- Оп-па ж ты, м… сыночка, мама прыгнула, да? Неудачно как! Сейчас… сейчас мы поставим все обратно… - подходила я к нему успокоить, а его глаза округлялись и наливались ужасом. И Вовка вдруг заорал, будто его резали. Бормоча что-то успокаивающее, я кинулась к нему, протягивая руки, и тут увидела, что с них капает кровь. Окинула себя диким взглядом – яркие пятна проступали и на халате. Растопырив пальцы, потерянно подняла перед глазами кисти рук и тонкие темные струйки устремилась к локтям. Первый шок прошел, и я как-то разом ощутила боль! Не сдержалась, зашипев и прикрыв глаза, а бедный Вовка орал, уже не переставая, крепко зажмурив глаза и как корабельный гудок – густым детским басом.
Куда кидаться, что делать – отмываться от крови, вытаскивать стекло? Или успокаивать ребенка? Потерялась…промелькнуло в голове, что уйди я сейчас и, оставшись один, он испугается еще больше! Задохнулась, что-то перекрыло дыхание, закололо в сердце, в голове вспышка такая… озарение! Или озверение? Что же я делаю с собой, с сыном? Что он сделал с нами? И - ненависть! Лютая, страшная… Вот этот момент и стал не переломным, а окончательным - сейчас я это понимала. Та самая капля…
Пора ложиться спать… Допиваю остаток вина из бокала, хотя уже и не очень хочется, но не пропадать же такой вкуснятине? Зато утвердилась в своих вкусах – только самый первый бокал представляет собой чистое наслаждение. А потом то ли рецепторы привыкают, то ли алкоголь притупляет восприятие? Встав, ополоснула пустую емкость, выключила бра и подошла к окну… отодвинула тюль. Темно там... Мелкий, сухой снежок стучит в окно. По прочищенному тротуару – поземка длинными хвостами. Мимо тусклых фонарей - полосы снега. Занесет опять к утру.
Как же мне спокойно сейчас, как мирно...
Сумбурное какое-то повествование получается, скачками, урывками, как и воспоминания. Нужно бы как-то с самого начала, соблюдая хронологию, что ли? Но! Ассоциативная память же. Во как. Психологи… они такие психологи, от них нахватаешься еще и не такого…
3. ГЛАВА 2
В нашем частном детском саду Новогодние выходные. Их установили родительским голосованием. Если бы хоть одна семья решила водить ребенка в сад сразу после праздника, то вышли бы на работу и воспитатель, и няня, и повар, и охранник. Но Бог миловал. Люди, которые могли позволить себе траты на такой садик, почти все поголовно отдыхали сейчас за границей – на горнолыжных курортах или на теплом море. Поэтому и я сидела сейчас дома – нянечка средней возрастной группы.