-  Нет… спасибо.  Я, пожалуй, пойду.

-  Как знаете…  Чай только допейте, - замолчала она надолго.  Мы молча пили чай.  Вкусный.  Очень.

-   Наверное, все-таки я должна сказать. Давайте, я скажу?  -  встала она вдруг и, нервно потирая руки, отошла к окну.

-  Да?  Говорите, я слушаю, Роза Давлятовна.

-  Я  ударила  вашего мужа.  Не пугайтесь только – приводила  в чувство.  Самый простой способ – пощечина.  Особенно  мужчине  в чинах, при власти… самое то.  Можно было иначе, но у меня времени не было.  Ну, и чувствовала безнаказанность  само собой -  в силу возраста и статуса и не особо выбирала метод.  Не скажу, чтобы это получилось профессионально…  скорее наоборот.   Молчите?

-  Думаю, - поставила я чашку, потому что  дрогнула рука.  Разолью еще…   Вздохнула и спросила: - Что должно было случиться такого, чтобы сразу оплеуху?  Не верю, что вы  таким способом  выражали  свое презрение.

-   Я вообще тогда еще ничего не знала, - присела она  на стул опять, -  а случилось  мужская истерика, тихая - прямая  угроза сердечной мышце.  Их служба это большая ответственность, жизнь в состоянии  постоянного стресса... вы знаете сами.   Сосуды   изнашиваются, появляются риски.   Вы знаете анекдот о двух подопытных мышах?  Кормили и ублажали их одинаково, но той, что издохла потом от инфаркта молодой, постоянно показывали кота.   Да…   потом по его просьбе я ходила узнать – как вы?

-  Как я?

-  Да.  Вас как раз отмывали от рвотных масс.

-  Твою  ма-а-ать…  - задохнулась я,  -  Роза… Давлятовна…  мне вы зачем говорите?  Чтобы я  знала, что свалилась там, облевалась…  а они  смотрели на это?  Вся такая… воздушная Сысоева и я – на полу в блевотине?!

-  Представляете? – печально кивнула она, -  он поднял  вас, чтобы уложить на кушетку  и тоже испачкался.  И кричал - говорят, обещал золотые горы, если спасут.  Выполнил, кстати.  Мне тоже принес  потом торт и цветы.  Он почему-то решил, что вы умираете или уже умерли - его же выгнали…  У него сейчас белые виски, Зоя.  Я не помню – раньше они были совсем белыми или просто – с проседью? 

   Я глубоко вдохнула,  встала, развела руками  и медленно пошла к двери.  Вдогонку донеслось:

-  После этого слишком уж сильно презирать  именно вашего Усольцева мне как-то…  некомфортно, что ли?  Так вы  возьмете телефон семейного психолога?  Подумайте.  Я первый раз вот так… сомневаюсь.

   Я остановилась, придержав дверь, оглянулась.

-  Понимаете, доктор… Еще до того… в нем, наверное, уже жили эти намерения, эти… импульсы к ней… или как сказать, чтобы правильно?  Он отлично знал что делает.  Собирался, наверное, туда - к ней, готовился.  То, что тогда не случилось - я помешала,  это просто случайность.   Предательство в голове и оно произошло. Предателей вообще  раньше расстреливали.  Считайте, что развод - это милосердно.

-   Милосердная казнь…  Не нужно подменять понятия - предательство это предавать чьи-то интересы,  когда они идут вразрез с твоими.  А кто сказал, что вступая в брак, мы должны раствориться в нем и про свои интересы  забыть?  Не знаю, как у вас... но если  что-то кого-то перестает устраивать и тяготит, то измена запрограммирована.   Мужчина будет искать в другой связи нового, женщина – лучшего…  - она сделала паузу и опять кривовато улыбнулась.

-  Но вы делайте, как считаете нужным, Зоя…  может вы и правы, - пожала она полными круглыми плечами, - когда-то я сделала так же.  

-  Да? –  сразу вернулась я в кабинет, прикрыв дверь за спиной.

-  Тогда, собственно – вопрос, с которым я шла к вам...