- Да-а… трудно будет твоему Усольцеву. Если вообще возможно, - задумчиво протянула она.
- Невозможно. У них это давно. Там выглядело... уже привычно.
- Как – привычно? Ты, конечно, извини - я все понимаю... что тема еще больная, но что значит – привычно?
- Движения… отработанные, как в танце – знаешь? Когда шаг в шаг. Слаженно и в такт.
- Глупости говоришь, - отмахнулась мама, - это извечный танец, там трудно ошибиться с движением.
- Нет, мама. И прекрати работать его адвокатом. Мы идем или нет? – дернула я дверь.
- Не психуй! И не придумывай. Такие домыслы выматывают страшнее любой реальности. Не накручивай себя.
- Я вообще – никак. Давай просто не вспоминать о нем.
На крыльце я осмотрелась – за густыми кустами просматривалась неширокая Тая. Противоположный берег выглядел ухоженно и красиво, это была уже территория санатория. Видно было небольшой участок асфальтированной дорожки, пару лавочек с видом на реку… С нашей стороны все место вдоль реки занимал луг с редкими совсем еще молоденькими деревцами - бывшее колхозное поле. Трава на лугу… да – она была выкошена раньше, но уже поднялась. Вдалеке на ней виднелось рыжее пятно - похоже, та самая наша Тася. Она отдыхала, лежа на травке.
- Научишь меня доить.
- Обязательно, Зая, только ногти обрежешь. Красивый маникюр, жаль, но сама понимаешь…
- Мне не жалко. Прямо сегодня и завалимся. Светлана еще работает?
- Да, здесь держатся за работу, а она хороший мастер. И я тоже работаю, Зоя, - огорошила меня мама.
- Ты не говорила. Ты вообще почти ничего не говорила…
- Ну, ты и сама сейчас не особо настроена, должна понимать. Я работаю в таком… щадящем режиме – сменным администратором в фитнесс-клубе. Когда девочкам нужна подмена, я выхожу. И занимаюсь там, когда хочу, бесплатно.
- А Тася тогда? Ее же нужно доить… сколько раз в день?
- Я все успеваю. А по вечерам к нам приходит Назарка. Помнишь его? Ему уже пятнадцать. Чистит у Таси… хотя сейчас она все время на улице – работы мало. Я наливаю за это молока – по два литра каждый день. И им и мне удобно...
Мы шли вдоль реки и говорили про эти ее заботы, про общих знакомых, мама рассказывала про моих одноклассников, которых недавно видела.
В городе мы перешли через мост и добрались, наконец, до территории санатория. Объяснили, что интересуемся путевкой и нас пропустили через КП. Еще какое-то время нужно было идти по дорожкам вдоль изумительных по красоте клумб, мимо знакомой скульптуры смеющейся девочки… Высокие кусты и ивы с длинными ветками возле беседок и внутреннего прудика… Я притихла - вспомнилось…
Здесь мы познакомились с Усольцевым, когда он в августе заскочил в санаторий проведать свою маму. И застрял здесь из-за меня на весь месяц, даже купил путевку с проживанием, но без лечения. Как потом выяснилось, кинул клич своим друзьям, и они скинулись для него кто сколько смог. Тогда все случилось… бурно. Такой яростной осады не выдержал бы никто. Он брал меня не измором, а штурмом. Морская форма, этот решительный напор, взгляды, которым я и сейчас не нашла бы названия… в них иногда сквозила не просто мужская жажда, а настоящая мука. Тогда… именно тогда это нужно было мне, как воздух, и я получала это.
Уже через неделю я осталась на ночь в его номере, он стал моим первым и до сих пор единственным. Уже в сентябре мы поженились, и я сразу забеременела. Он учился на четвертом курсе и уже имел свободный выход с территории училища. Поэтому почти каждую ночь проводил со мной в квартире, которую нам оплачивали мои родители. Мы будто с ума тогда сошли и ни о каком осознанном планировании детей и даже простом здравомыслии речи вообще не шло. Усольцев не высыпался хронически, потому что на сон ему оставалось от силы час-два. Я днем отсыпалась, готовила учебные задания, ждала его, готовила еду… до которой порой очередь так и не доходила. Иногда мы с ним выматывали друг друга так, что вырубались в процессе… даже в поцелуе. Этот дурдом и не мог закончиться иначе – только беременностью.