-  Спорный вопрос,  - задумчиво протянул командир, - всегда зависит от человеческой натуры.

-  Зой, - поднял  глаза мой муж, -  тут такое…,  а мы трясемся  за свои шкуры, потому что там, - взглянул он в потолок, -  нужна кровь.  Все равно – чья, но ее  нужно много.  Чувствуешь себя скотом, матери их завтра приедут…  что скажешь, родная?     

   Заговорил командир:

-  Пацаны боялись…  Я не знаю чего, но с патроном  в стволе  точно ничего не страшно.  Лампы теперь дадут.  А завтра решится, кого из нас троих  грамотно оприходуют, Зоя.  Ну, это так…  на злобу дня,  а вот что по нашему вопросу?  Вы как считаете?  Вынужденное  оскотинивание существует?  Или скотство  в крови?

-   Не знаю… вы слишком резко, наверное.  Я бы выбрала другое слово,  но думаю - нет позора, если человек переживает  за благополучие своей семьи и опасается незаслуженного наказания, которое  угробит его  будущее,  - наскоро определилась я, - а теперь хватит  философии - по домам! Выспитесь.  Вить… иди уже мойся, я провожу гостей. 

-  Да не то, чтобы…  но мерзко все это.  Хорошо,  - поднялся  Виктор из-за стола, - выполняйте, товарищ командир – все моя Зоя говорит правильно.

   Тогда уволили замполита.  Наверное, все же командир лодки и боевой специалист  были более ценными кадрами,  чем он.  Уволили со сложной  формулировкой,  и было не так важно  – что там написано.   В те вечера они даже не пьянели толком, хотя выпито  было немало – стресс сжирал градус, но будь на их месте кто послабее…   

   Может,  именно в связи с такими вот случаями – далеко не единичными,   пьяниц  в войсках  не оправдывали и  не любили, но понимали и  терпели до последнего – знали, что не застрахован никто.  И может статься, что когда-нибудь единственный доступный способ не сойти с ума будет – напиться в хлам.  А тебя в свою очередь поймут.  Ну, это больше  мои соображения... Но они  очень похожи на правду.

   В роду Усольцева не было алкоголиков, сам он до нашей  свадьбы не светился передо мной в пьяном виде, и  последнее чего я боялась, выходя замуж, это его алкоголизма.  Но когда мы только прибыли к первому месту службы,  началось что-то непонятное…

   Мой муж регулярно, пару раз в неделю – точно, стал приходить со службы поздно и пьяным.  Пили господа офицеры коллективно и культурно – в офицерском  ресторане  «Белые ночи».  Потом – утром, Усольцев мучился головной болью, молчал и смотрел виновато, а  вечером  перед этим невнятно блеял, что отказаться он никак  не мог – это был почти приказ и отрываться от  коллектива это… и что он вливается в него… и что – просто никак, потому что…

     Разные люди в пьяном  состоянии выглядят по-разному.  На лице моего молодого тогда мужа в сильном подпитии  рисовалось особенное выражение – блаженно-идиотское.  Для себя я категорически отрицала его в таком состоянии. Это был не он – мой Витя, а совершенно чужой мне и не очень умный на вид человек.  Когда он падал  в кровать,  я молча спихивала его ногами,  и он валился на пол.  Ворчал, ловил подушку и засыпал там.

   Пару недель я  еще пыталась понять и терпела все это, но потом Усольцев получил ультиматум – или он находит в себе решимость отказать коллективу и вливается в него как-то иначе, или  я сегодня же записываюсь на прием к адмиралу.  И рассказываю, как командование одной лодки делает все для того, чтобы разрушилась  молодая семья. А она разрушится.  И – как отрезало.  Оказалось, что отказаться  можно было.  И неизвестно - чем все могло закончиться… может и ничем страшным, но мне казалось тогда, что остановила я его вовремя.