- Но почему ты ничего этого не говорил? – удивилась я. – Это могло бы спаси твою репутацию, всех нас.

- Говорил. Иначе, почему ты, думаешь, я на свободе? Почему меня пустили сюда? Меня даже выгнать не имели права, но я ушел сам, чтобы сгладить конфликт. Но судя по тому что  тут твориться, конфликт не сгладился.

- Но мама и папа…

- Катриона, тебе никто старался ничего не говорить. Чтобы не произошло между мной и Селест, я жив,  она – нет, соответственно вина лежит на мне. То, что меня не отдали под суд, никаким образом не влияет на общественное мнение. Тебе ли не знать? Репутация гораздо более сложная штука, нежели закон.

Чтобы переварить услышанное, потребовалось время. Оказывается Констер, не так уж и виноват. Селест могла покончить собой совсем не из-за их размолвки. Но в одном брат прав – сейчас уже неважно, кто виноват. Это не изменит отношения ни к нему, ни  ко мне, и это не вернет Селест.

Огромный и громоздкий экипаж с мягкими диванами и столиком внутри унес нас незамеченными из студенческого городка.

- Куда хочешь? – спросил меня Костер, когда пауза стала неприлично долгой. Мы думали каждый о своем, и эти мысли не были приятными.

- Я хочу кофе и пирожное, - призналась я. – Отвези туда, где это есть и оно вкусное.

- Как скажешь, - кивнул брат и что-то  шепнул возничему, открыв небольшое окошечко, которое соединяло салон и место водителя. – Все, лишь бы ты была довольна, сестричка.

Больше в течение вечера мы не затрагивали никаких сложных и неоднозначных тем. Констер привез меня в уютную кофейню, расположенную на верхнем ярусе городской часовни на центральной площади. Здесь почти под самой крышей среди облаков можно было насладиться ароматным кофе и изысканными десертами – то, что требовала душа. А уже перед самым отбоем брат отвез меня обратно в ВШХ. Порывался проводить до комнаты, но я отказалась. Во-первых, сама не маленькая – дойду, ну, а во-вторых, к чему злить местных гиен? Мы с Констером вызовем гораздо больше агрессии, чем я одна.

Лесси  я, как и обещала, захватила коробку с нежнейшими эклерами,  они даже через плотный картон умопомрачительно пахли. В холле жилого корпуса ВШХ все еще совали люди. Отбой был весьма условным, если прийти позже него, то обязательно куратору придет сигнал о нерадивом студенте. Но вряд ли за одно опоздание грозит что-то серьезное. А уж как студенты перемещаются в рамках жилого корпуса вообще мало кого волновало. Проверки, безусловно, случались, но нечасто. Поэтому народ лениво  бродил из комнаты в комнату. К счастью, до меня сегодня никому не было дела, и я без препятствий поднялась на свой этаж, а вот там меня ждал сюрприз в виде Кристиана Нордвинга, подпирающего мощным плечом стену возле моей двери.

- Чем обязана твоему визиту? – спросила я, стараясь не выдать волнение. Зачем он здесь?

- Может, пришел справиться о твоем здоровье? – Он издевательски приподнял бровь и уставился на меня с вызовом, словно намекая на то, что именно благодаря ему я отделалась так легко. Я даже испытывала некую признательность, но не настолько сильную, чтобы тут же рассыпаться в благодарностях и спросить, что его темнейшество желает в ответ за спасение моей светлой персоны.

- Хорошая попытка, но не верю. – Я поджала губы и приняла как можно более независимую позу.

- И правильно. Я знаю, что ты жива, и раз выпустили из «карцера», то здорова. Собственно, большего мне знать и не нужно.

- Относительно здорова, - поправила я и тут же сменила тему. - Так и зачем же ты тут?

- Поговорить, - произнес Кристиан и уставился на меня своими такими нетипичными для темного глазами. Голубыми, словно летнее небо. Такие глаза не могли принадлежать темному. Это было несправедливо!