– Прежде, чем поднимать юбку, попроси показать монеты. А то нагреют тебя, глазом не моргнёшь. Вон у того пронырливого в дальнем углу никогда не бывает денег. Хоть он и самый симпатичный. Лучше выбирать тех, что пострашнее и поскромнее. Видишь того с козлиной бородкой? – Лидия еле заметно кивнула. – С ним никогда не ходи. Он любитель драться. Да с теми, кто послабее. Из своей жены пыль выбивает регулярно, а из нас и подавно выбьет.

– А его приятель?

Лидия указала на подпитого паренька в обвислой рабочей куртке и зелёных вельветовых штанах, который осушал третью кружку. Его тёмно-рыжие сальные волосы сверкали на свету, словно тлеющие угли.

– Маки? Он ещё хуже.

Дверь паба отворилась, и вошёл мужчина средних лет в обмахрившемся котелке. Китти тут же поманила его рукой и предложила к ним присоединиться.

– А почему такой красивый джентльмен пребывает совсем один? Вы кого-то ожидаете? – пьяная Китти залилась хохотом.

– А я совсем не один, теперь я с вами, дамы, – кривая ухмылка сделала его уродливое лицо ещё отвратительнее.

Пышногрудая официантка с осиной талией налила из бочонка, свисающего со стены, мутного пива и поставила его перед новым посетителем.

– Мы будем только рады такой приятной компании, если соизволите угостить красавиц джином.

Джентльмен бросил монеты на стол, и раздобревшая Китти прильнула к его плечу. Они недолго побеседовали о всяком вздоре, а затем покинули паб, помахав Лидии ручкой. Спустя пару минут она тоже поднялась со своего места и вышла в прохладную чёрную ночь. На улице беззубая старуха мусолила яблоко. Пройдя мимо, Лидия скрылась в узком проулке и стала ждать. Наконец из двери показалась уже знакомая голова с копной рыжих волос. Пошатываясь, Маки закурил и медленно поковылял вниз по улице, не подозревая, что за ним объявили охоту. Когда он остановился, чтоб сплюнуть себе под ноги, Лидия окликнула его, выйдя из тени:

– Не желаете ли проводить даму до дома? – Она заискивающе улыбнулась.

– А где прекрасная дама проживает?

– Этой ночью там же, где и вы.

Лидия взглянула на него большими распахнутыми глазами, говорящими, что она готова согласиться на всё.

Маки схватил её под руку и повел в тёмный тупик к старому дому. Ночь стояла глубокая: не было слышно ни криков уличных торговцев, ни оживленных разговоров. Только вой собаки разрывал тишину.

Подойдя к порогу, Лидия старалась не дышать, чтобы её не стошнило. От застоявшегося запаха человеческих испражнений резало глаза. Через пару пролётов они оказались возле двери, которая вела в скромную съёмную комнатушку. Пол в ней покоробился от сырости, повсюду разрасталась плесень, и стоял крепкий запах воска. Когда Маки зажёг огарок свечи, на потолке стали заметные огромные пятна, будто от пожара, а чёрные стены сделались тёмно-зелеными.

– Сколько берёшь за свой маленький ротик, миледи? – протянул он невнятно пьяным голосом.

Хозяин комнаты сел на кровать, пытаясь снять серую куртку. И когда он нагнулся, чтобы расшнуровать ботинки, получил в висок тяжелым наконечником молотка, который Лидия всё это время носила, надрываясь, в маленькой дамской сумочке.

– Какого хрена ты творишь, потаскуха? – прорычал Маки, очнувшись, и попытался вырвать связанные за спиной руки из крепких верёвок, но все его усилия были тщетны.

От перетаскивания туши Терренса на стул у Лидии ломило поясницу. Он был значительно тяжелее неё. Да ещё и крупный, еле-еле умещался в обхвате. Но всё-таки она справилась и затянула узлы потуже.

– Если будешь кричать, я отрежу тебе ухо и запихаю в глотку, – голос Лидии был тихим, но жёстким, как чугун.