Французам приходилось приспосабливаться к новой ситуации. Два американских офицера подошли к «маленькому крестьянскому домику, из которого могучая француженка выволакивала мертвого немца. Чуть напрягшись, она зашвырнула его в кусты, росшие через дорогу. Нам она приветливо помахала рукой, но сразу скрылась в доме – вероятно, чтобы прибрать там после всего происшедшего». На дороге в Сент-Мер-Эглиз еще один американец заметил «мертвого немца, голого до пояса, а лицо у него было в мыльной пене». Он как раз брился, когда в дом нагрянули американские парашютисты; бросился бежать, на бегу его и пристрелили. Немного дальше стояла полевая кухня (немцы называли их Gulaschkanone[99]) – лошади, так и не выпряженные, были убиты.

Небывалое зрелище выпало на долю бойцов 4-й пехотной дивизии, спешивших на помощь парашютистам: они видели, как американская пехота сражается с немецким кавалерийским эскадроном, сформированным из бывших пленных красноармейцев[100]. Кавалеристы применяли классическую тактику – заставили коней лечь на землю, а сами вели огонь, укрываясь за ними. «Пришлось почти всех лошадей убить, – записал не привыкший к таким боям американский лейтенант, – поскольку немцы использовали их как прикрытие».

Разговоры с пленными тоже иной раз приносили сюрпризы. Один пленный немец разговорился с американцем немецкого происхождения.

– Верно, от Нью-Йорка теперь мало что уцелело, так ведь?

– Ты о чем?

– Ну, сам же знаешь: наше люфтваффе его разбомбило.

Американцы вскоре убедились, что многие немецкие солдаты принимали за чистую монету самые нелепые выдумки фашистской пропаганды.

Парашютистам удалось отразить контратаки противника на плацдарме у моста через Мердере. Из гранатометов подбили два легких танка французского производства, входившие в состав немецкого 100-го танкового батальона. В других местах, особенно возле Сент-Мер-Эглиз, эффективным противотанковым средством показали себя гранаты «гэммон».

Командир 709-й пехотной дивизии генерал-лейтенант фон Шлибен надеялся на то, что американцев напугает сам шум танковых моторов. Он выдвинул к плацдарму приданный дивизии батальон танков «Рено», захваченных у французской армии в 1940 г., но стоило тем приблизиться к позициям десантников, и американцы забросали эти устаревшие машины гранатами «гэммон», нанеся немцам значительные потери. Тем не менее командование десантников было по-прежнему обеспокоено. О высадке с моря ничего не было слышно, а у парашютистов подходили к концу боеприпасы. Французские мирные жители боялись, что морской десант может провалиться, как рейд на Дьеп в 1942 г., а тогда немцы вернутся и расправятся с любым, кто помогал американцам. Поползли даже слухи о том, что высадка потерпела неудачу, поэтому легко представить, как обрадовались десантники 101-й дивизии, когда с ними соединились «Шерманы» и передовые подразделения 4-й пехотной дивизии. Продвижение по узким проходам через болота отнимало много времени, его пришлось приостановить еще до заката, но по крайней мере правый фланг между Сент-Мер-Эглиз и приморскими болотами был теперь прикрыт следующими за авангардом частями 4-й дивизии.

Правда, до сих пор не удалось окончательно очистить от противника окрестности Ле-Форжа, южнее Сент-Мер-Эглиз, а в 21:00 там предстояла высадка подразделений 325-го планерно-десантного полка. Немного севернее этого района держал оборону немецкий «восточный батальон», набранный из грузин. Заняв участок дороги на Карантан от Тюрквиля до Фовиля, он не позволял подкреплениям подойти к терявшим силы американским войскам у Сент-Мер-Эглиз, а Шлибен хотел вернуть этот городок ударом с севера. Когда к району подошли 60 планеров 325-го полка, их встретили пулеметным огнем. При высадке десантники потеряли 160 человек убитыми и ранеными, зато уцелевшие сохранили все свое снаряжение и вступили в бой свежими. В бою они оказались той же ночью, перейдя вброд Мердере и заняв позиции левее – тем самым прикрыли с запада переправу через реку.