Пусть потери союзников в день «Д» и оказались намного меньше, чем прикидывали в штабах, разрабатывая план операции, это нисколько не облегчает шока, перенесенного попавшими на бойню солдатами первого эшелона в секторе «Омаха». Символом принесенных жертв, хотя и нетипичным, стала рота А 116-го пехотного полка – подразделение, переведенное из Национальной гвардии[95]. Утром 7 июня один из уцелевших ее бойцов встретил бригадного генерала Кота. Тот спросил, из какого подразделения солдат, а услышав ответ, лишь печально покачал головой. «Ему лучше меня было известно, что наша рота фактически… ну, скажем, выведена из строя». Из 215 человек около 100 было убито, многие ранены[96].

В Америке об «Омахе» слагали легенды, но куда более суровая правда еще ждала американцев впереди. В Нормандии средние потери с обеих сторон в итоге превзойдут потери сторон на советско-германском фронте за сопоставимый период времени[97].

Когда над полуостровом Котантен взошло солнце, оно не так уж сильно помогло рассеянным повсюду воздушным десантникам прояснить свое положение. Им трудно было ориентироваться на полях Нормандии, окруженных высокими живыми изгородями. Для многих рассвет лишь означал, что теперь можно закурить и не опасаться выдать огоньком свое местонахождение. Немного легче стало искать и сброшенные с самолетов контейнеры и мешки со снаряжением, оружием и боеприпасами. Одному штабному офицеру помог собирать их мальчишка-француз, у которого были телега и лошадь. Щедро пролившейся в ту ночь с небес манной в контейнерах не стали пренебрегать и немцы: они без стеснения угощались американскими продуктами и сигаретами.

Парашютисты, не погибшие при выброске, постепенно собрались в смешанные группы и нанесли удары по намеченным для них целям, хотя радиосвязи со штабом ни у кого из них не было. Правда, им помогало невероятное замешательство, которое царило среди немцев. Способствовало успеху то, что парашютисты и бойцы Сопротивления перерезали немецкие линии телефонной связи. Кроме того, дислоцированные на полуострове немецкие войска действовали неуверенно: во-первых, они не представляли себе, где сконцентрированы основные силы американского воздушного десанта, во-вторых, лишились командования. Командир 91-й воздушно-десантной дивизии генерал-лейтенант Фаллей, как мы знаем, погиб, нарвавшись на засаду, а командир 709-й пехотной дивизии генерал-лейтенант граф Карл Вильгельм фон Шлибен до сих пор не вернулся в свой штаб.

Он мирно почивал в гостинице в Ренне, ожидая назначенных на тот день командно-штабных учений 7-й армии. В 06:30 его поднял с постели телефонный звонок. «Военная игра отменена, – сообщил офицер штаба армии. – Вам необходимо срочно возвратиться в свою часть». Шлибен понял, что союзники высадились, застав немцев врасплох, и приказал своему водителю ехать по дороге вдоль западного берега полуострова. Они помчались на полной скорости, затем свернули прочь от берега, задержавшись лишь один раз: подобрали замеченного в кустах на обочине раненого немецкого солдата. Шлибен отчетливо слышал на востоке гром тяжелой артиллерии.

В 06:00 закончился комендантский час, и мирные французы стали выходить из домов. Тут-то они и узнали о событиях минувшей ночи. В Монтбуре, к северу от основного района десантирования, жители увидели на площади пленных американцев с зачерненными лицами и охранявших их немцев. Американцы подмигивали французам и поднимали расставленные указательный и средний пальцы: V–Victory (победа). Когда появился ортскомендант, мэр не удержался и спросил, понадобятся ли тому сегодня французы в качестве рабочей силы для установки «спаржи Роммеля» – высоких столбов, предназначенных помешать посадке планеров. «Не нужны», – сухо ответил комендант. Немцы заметно нервничали.