Я усмехаюсь, несмотря на то, что сердце стучит в груди как отбойный молоток. Только что меня поймали с поличным на месте, но я смогла выкрутиться. Смотрю на марселя, ожидая, что он извинится за поведение своей дочери, но мужчина поступает иначе. Он ухмыляется, кривит свои полные, красивые губы, и выходит, оставляя меня одну.

— Спокойной ночи, Настя, — говорит он протяжно.

— Спо… — поддаюсь я на магию его голоса, но тут же прихожу в себя. — Эй, Салазар!

Он останавливается и чуть поворачивает голову в мою сторону, не поворачиваясь.

— Когда вернете мой телефон?

— После свадьбы, — отвечает, и как ни в чем не бывало, идет дальше.

— Боишься, что сбегу? — переспрашиваю, полная удивления.

— Боюсь, что до свадьбы не доживешь, вот и все, — поясняет он.

— Да брось, Салазар, — снова следую за ним, как собачонка на привязи. — Уже не девяностые, никто никого не убивает.

— Скажешь это парням, которых вчера подстрелили в центре города, — жёстко говорит Марсель и тут же резко оборачивается в мою сторону. Нависает темной грозовой тучей, и мне становится не по себе. Я сглатываю, и смотрю, как перемигиваются искрами сапфиры, которые находятся на месте глаз мужчины.

— Но…я…

— Говорю тебе еще раз: у меня много врагов. Явных и не очень. И все они сделают все возможное, чтобы убрать меня с дороги. И если убить или посадить меня они не смогут, то смогут навредить тем, кто имеет ко мне какое-то отношение. Поэтому Дина живет в четырёх стенах, поэтому ты будешь жить по моим правилам, до тех пор, пока мне не оформят гражданство по документам, не зависящим от жениться на гражданке РФ. Ясно?

Не очень.

— Ясно, ясно, успокойся. А сотовый-то тут причем? — все же пытаюсь я выторговать свою свободу или хотя бы право на нее.

— А сотовый…— тут выражение его лица меняется. — Ты получишь много позже. После свадьбы, идет?

— Но… — я планировала расплатиться в клинике с помощью сотового телефона, потому что карту куда-то убрал отец, а с ним пока нет связи…

— Но! — цокает языком Марсель и вдруг делает шаг ко мне, от чего я испуганно прижимаюсь к стене. Он поднимает правую руку и упирается на ладонь прямо возле моего лица. Приближается, так что между нами остается небольшое расстояние, и я буквально дышу в его полные, налитые темным соком, губы.

— Я думала, что после свадьбы я смогу уехать… — лепечу, а сама отчаянно краснею от его близости, от того, как блестят его глаза, от того, как чувствую, что все мое тело начинает буквально вибрировать от такой волнующей близости.

— Нет, Насстя, — выдыхает он и щурит глаза, как кобра, которая высматривает место, куда хочет ужалить. Только мужчина явно выбирает, примеривается, не для того, чтобы пустить в ход ядовитые зубы. Кажется, что в его глазах загорается страстный красный огонек, который приоткрывает завесу в мир его похотливых фантазий.

Мне становится трудно дышать, и жар опаляет не только лицо, уже давно покрытое румянцем, он струится по рукам, по ушам, ногам, звенит в средоточье женственности, и я свожу ноги – кажется, что от него не может укрыться, что мое тело предательски отзывается на его внимание.

— Я хочу… — облизываю губы, прежде чем договорить окончание фразы, как тут понимаю, что он может понять меня превратно, потому что вторая рука тут же оказывается по другую сторону лица, и я оказываюсь в капкане. Бедная, маленькая овечка, загнанная матерым волком…

— Да? — он понижает голос на несколько октав, и у меня на затылке встают дыбом тонкие волоски. Колени слабеют, от неловкого движения я могу свалиться на пол, или упасть прямо в его объятия. Кажется, что мужчина сдерживается – дыхания почти не слышно, но я чувствую, как он сжимает кулаки возле моего лица, явно удерживая себя в узде. Под полуприкрытыми глазами пляшет дьявольский огонь, и я только сейчас понимаю, что мы остановились за этим нелепым разговором возле его комнаты, и все, что нужно сделать, это только толкнуть дверь вперед, и все, дороги назад не будет.