Такие воспоминания были ей сейчас ни к чему; Адель подумала о данном обещании – быть счастливой и, положив свою руку на руку Джереми, слегка сжала его пальцы и сказала, что больше не может оставаться на палубе.

– Вы боитесь вспышек молний? На корабле безопасно.

– Я всегда любила опасность, сейчас меня пугают вспышки не молний, а моих воспоминаний, – ответила она.

Адель направилась к двери, ведущей в коридор, и обернулась к Джереми.

– Не могу оставить тебя одного на палубе в такую погоду, не спрашивай почему, просто не могу, и все. Если честно, я не слишком хорошо себя чувствую, мне пора в каюту.

Она потерла плечи и для убедительности зябко поежилась. Наконец Джереми согласился пойти с ней.

– А что счастье для вас? – спросил он, когда они подошли к каюте Адели.

Она открыла дверь, впустила его и указала на кресло рядом с иллюминатором.

– Любить и быть любимой, – ответила Адель, протягивая ему полотенце.

Джереми вытер руки и лицо.

– Вы счастливы?

– Это очень личный вопрос, а мы недостаточно близки, чтобы я на него отвечала.

Она открыла свой чемоданчик, достала из него безупречно выглаженную белую рубашку и положила ее на постель.

– Сними куртку и повесь сушиться. Вешалку найдешь в шкафу.

– Это мужская рубашка… чья она? – спросил Джереми.

– Ты задаешь слишком много вопросов; делай, что я тебе говорю, иначе простудишься. Я переоденусь в ванной, ну, если это можно так назвать…

Адель пошла переодеваться, оставив Джереми одного. Она посмотрела в зеркало над раковиной.

– Играя с огнем, ты в конце концов обожжешься, – прошептала Адель своему отражению.

Она сняла одежду, провела ладонями по голове, шее и груди, накинула халат и снова посмотрела в зеркало.

Оттуда на нее смотрела незнакомка. Зеркало бесстрастно отражало следы времени на ее лице. Когда Адель не видела себя в зеркале, она казалась себе моложе, ведь годы нисколько не умалили ее жажды жить, любить, наслаждаться и смеяться. Сердце не стареет. Во всяком случае, ее сердце.

– По-твоему, лучше обжечься, чем медленно зачахнуть? – бросила она своему отражению.

Адель провела рукой по запотевшему зеркалу; как бы она хотела повернуть время вспять! Впрочем, время у нее еще оставалось, вопрос был в том, как она им распорядится. И для начала: что ей делать с этим молодым человеком? Если выставить его, он вернется на палубу и будет стоять под проливным дождем. Адель понимала почему: у него самый дешевый билет, а значит, единственное место, где он может укрыться, – это третий класс. А там – теснота и вонь мазута. Во время своего первого плавания она тоже сбежала на палубу.

Как раз той ночью они встретились впервые. Адель стояла на палубе, опершись о планширь, а он вышел покурить; бросив окурок в черные воды, он спросил, что для нее значит счастье. А когда Адель задала ему тот же вопрос, он ответил: «Любить и быть любимым».

Адель собрала волосы в хвост и вышла из ванной. Джереми полулежал в кресле, свесив руки, склонив голову набок, и крепко спал. Адель бесшумно подошла к нему, укрыла одеялом, потом скользнула в свою кровать и выключила свет. Все решения она отложила на завтра, хоть правило «утро вечера мудренее» и не работало в ее случае, Адель была рада отсрочить этот момент; она терпеть не могла принимать решения, ведь делать выбор – это всегда отказываться от кого-то или чего-то.

Сквозь шторку в каюту пробивался дневной свет. Когда Адель открыла глаза, Джереми еще спал. Давно она не видела, как спит мужчина… Видеть друг друга спящими – счастливая привилегия любящих пар. Когда люди долго живут вместе, они порой забывают об этом, и кровать становится лишь местом, где ночью соседствуют люди, днем живущие в совершенно разных мирах. Адель всегда любила просыпаться вместе с Джанни; каждое совместное утро перед началом суетного дня словно было молчаливым обещанием вечерней встречи. Порой Джанни просыпался первым, только чтобы посмотреть, как спит Адель, – ему нравилось быть единственным зрителем ее красоты.