Обнорский обалдел от ее исповеди, разозлился страшно, а потом – потом предложил реальную помощь:

– Бросать тебе это дело надо, Мила, пока совсем плохим не кончилось… Хочешь, я поговорю с кем-нибудь, чтобы тебе работу подыскать?

– Да ты что?! – испугалась Люда. – Думаешь, они меня так просто отпустят? Здесь, в Питере, они меня обязательно найдут…

Андрей покачал головой:

– У меня в ментовке знакомых много и…

Люда махнула рукой и даже улыбнулась, перебивая журналиста:

– Да брось ты… Что твои менты смогут? Они же не будут меня круглосуточно охранять! Да и кому я нужна на работу – я же ничего не умею… Если только в офис кто возьмет, чтобы на столе потом раскладывать… Я же ни компьютера не знаю, ни печатать не умею… И потом – сколько за работу, на которую ты мне можешь помочь устроиться, платят? Гроши ведь… Как на них прожить? Я уже не смогу…

– Ну, а если в другой город уехать? – не сдавался Обнорский. – Можно ведь попробовать все сначала начать… Ты же молодая еще совсем, красивая – тебе детей рожать надо…

Людочка вздохнула и обтерла слезы со щек:

– В другой город?.. Были у меня мысли попробовать в Москву перебраться… В провинции-то я уже не смогу – от тоски там сопьюсь или умом двинусь… Но чтобы в Москву соскочить, «бабки» нужны, Москва-то ведь город еще более дорогой, чем Питер… Надо поднакопить немножко, чтобы хотя бы на однокомнатную квартиру хватило, ну и на жизнь – на первое время… Но с Плейшнером накопишь, как же… Скорее все, что до этого отложить удалось, спустишь… Хоть бы замочили его, что ли… Вон, все бандиты в городе друг в дружку стреляют, а этого – никто не трогает почему-то. Я бы и сама его траванула, но отдачи боюсь. Вычислят и на ленты распушат…

Обнорский странно посмотрел на совсем молодую еще девушку, которая уже так искренне и просто могла говорить совсем страшные вещи:

– Да, положеньице у тебя, конечно, хреновое… Я тебя воспитывать не буду, понимаю, что вот так вот вдруг – тебе все ремесло и образ жизни не бросить… Знаешь, я тебе ничего не буду обещать, но… Может быть, и получится тебе как-то помочь материально, чтобы ты смогла попробовать новую жизнь начать.

Мила недоверчиво и горько усмехнулась:

– Ты что, миллионером стал?

Андрей мотнул головой:

– Пока вроде нет… Да тут не во мне дело… Знаешь, есть разные благотворительные фонды…

– У-у-у! – протянула Мила. – Благотворительные фонды, это я знаю. Это, Андрюша, сплошной кидок. Там только деньги отмывают, а потом между своими их и дербанят. Меня в том году председатель попечительского совета одного такого фонда в Крым на неделю вывозил, так он мне все про эти фонды доходчиво объяснил…

– Да я не про наши благотворительные фонды говорю! – досадливо сморщился Обнорский. – Про наши я и сам все знаю… Я про западные благотворительные фонды говорю…

– Западные?

– Ну да… Знаешь, я в последнее время стал в Швецию часто ездить, а там как цепная реакция пошла – начали и в другие страны приглашать: в Норвегию, Голландию, во Францию… Лекции там всякие почитать, на вопросы поотвечать, в семинарах разных поучаствовать… Ну, дело не в этом. Короче говоря, там, на Западе, этих разных благотворительных фондов – тьма-тьмущая… Бог знает на что люди готовы бабки жертвовать… Иногда мне даже кажется, что у них там с мозгами не все в порядке… Есть, например, фонд помощи бездомным кошкам и собакам в Восточной Европе… Есть Целые программы по защите нашей экологии… И они не просто есть, эти фонды, – они реально нам сюда Деньги перечисляют… И очень удивляются, что сдвигов не происходит. Я там им пообъяснял кое-что… Неважно… Короче, я знаю председателя одного такого фонда – он мне немножко должен по жизни, я его от очень глупого шага предостерег… В общем, обещать твердо не могу, но поговорить с ним попробую… Чем деньги на ветер выкидывать – пусть лучше попробует реальное и конкретное доброе дело сделать…