От нечего делать я отправилась к широкому балкону-террасе на втором этаже. Над лестницей имеется большое окно, но веревка, как я помню, висела немного по диагонали от торца здания, и отсюда я ее, скорее всего, не увижу. А вот с балкона можно попробовать, край точно должен попасть в поле видимости.

Выйдя на балкон, я пригляделась, однако ничего светлого на фоне ночи уже не увидела. Однако во дворе красиво горели разноцветные садовые фонарики в форме домиков и цветочков. Один забрался уж очень высоко… Куда его воткнули? Он же реально горит на уровне двух метров!

Я вплотную прижалась к низким резным перилам, так и норовя свалиться на землю. Огонек был желтым и цвет свой не менял, в отличие от остальных фонарей. Он начал моргать. То быстро, то медленно. Вспомнив об азбуке Морзе, я начала считать, но после трех коротких он исчез. Что это было? Меня опять глючит? По-хорошему, нужно спуститься, выйти на улицу и подойти к забору. Я могу ошибаться, но, по-моему, горело на уровне его высоты. Я представила себе, как старая бабка-соседка карабкается на забор и выдает сигнал SOS обычным фонариком на батарейках, и прыснула. Это наверняка были какие-то светлячки. Москва еще не совсем провоняла выхлопными газами, природа окончательно не вымерла. Я в прошлом месяце вообще дятла видела, прилетел к нам спокойно и долбил яблоню на участке. Просто мне скучно, и я сочиняю истории в духе «Комнаты страха».

Покачав головой, я вернулась в дом и направилась вперед по коридору, думая зайти в свою комнату, но, повинуясь внезапному порыву, свернула налево – к гостевой спальне. Когда дом был построен, я выбрала именно эту комнату себе, но маман заявила, что моя другая, поскольку меньше размерами, а эту оставят для важных персон. За все эти годы ею почти никто не пользовался, только дядя при своих редких заездах, и однажды в ней ночевала мамина сестра тетя Роза, набухавшаяся до поросячьего визга и не желающая представать перед мужем в таком виде. В общем, меня все чаще посещают мысли, что все, что делает мамочка, она делает исключительно мне назло.

Мне стало интересно, что они с ней сделали, с этой пустующей комнатой, которая мне не досталась, как именно ее подготовили для «важных персон». Я слышала обрывки фраз за завтраком, из которых было ясно, что как-то они ее преобразовали, чтобы «не краснеть, если дорогие гости останутся на ночь» (дословная цитата), но тогда не проявила любопытства. А сейчас что-то кольнуло меня в грудь, похоже, очередной приступ зависти, и я толкнула дверь.

Не включая свет в комнате, я сразу заметила, что напротив двери зачем-то поставили шкаф. Коридорная лампочка не доставала до дальней стены, я только успела заметить, что он ниже обычных шифоньеров, когда этот гардероб внезапно зашевелился и двинулся на меня.

– А! – вскрикнула я в ужасе. Что происходит?!

– Вика…

Оказалось, что шкафом был отец. Он подошел ко мне и встал на пороге, освещаемый светодиодной лампой. Не будь она такой яркой, иссиня-белой, как в операционной, я бы не поверила своим глазам. Что со мной не так? Почему я сегодня путаю людей с одеждой, насекомых с фонарями, а предметы мебели с людьми?

– Па, ты меня напугал! Я думала, ты внизу!

Я издала глупый короткий смешок, но, посмотрев в глаза отцу, тут же посерьезнела. Похоже, я рано выпустила из своей души волнение. Оно приманилось обратно.

Отец был смертельно напуган. Я впервые его таким видела.

– Что ты делаешь здесь?

– Я? – удивленно прошептала я. Почему-то громко говорить я сейчас не могла. – Я тут живу, вообще-то… – кивнула я в сторону нужной двери.