– А малыш, – с мечтательной улыбкой положила она ладони на живот, – не помеха. Мы же с тобой только что всё придумали. До родов время есть организовать всё, подготовиться. А потом по мере возможностей…

“Ну, хоть у кого-то всё хорошо”, – уныло вздохнула я, чувствуя себя полной неудачницей на фоне подруги.

– Ну и?! – представила, что в кресле пассажира сидит та цыганка, которую я подвозила перед Новым годом. – Где, блин, счастье моё?! – в сердцах стукнула по оплётке руля кулаком. В носу засвербило от подступающих слёз. – “В любви купаться будешь!”, – передразнила её. – Накупалась, вот! До тошноты! Теперь рожу его подобие и вспоминать буду всю оставшуюся жизнь эти несколько дней и ночей того счастья…”

Мне показалось?

Или я в натуре услышала её ответ?

“Сама виновата. Некого винить!”

Меня передёрнуло, словно вдруг холодом повеяло.

– Сама виновата, – скривилась я, понимая, что это я сама себе сказала. Никакой цыганки здесь в помине не было. Это я себя сейчас проклинала, за то, что сбросила звонок от Вольфа.

“Эх, дура ты, Марика, дура”, – вздохнула вспоминая.

Майя уже одевалась в прихожей, я тоже собиралась на работу…

Раздалась мелодия входящего звонка, а телефон я забыла на столе в кухне. Там сын, приехавший, как всегда, голодный, уплетал борщ, который мы приготовили с Майей, пока болтали.

– Мам! Тебе тут какой-то Вольф звонит! – крикнул Ваня.

– Иди ответь! – зашипела на меня подруга.

Сердце билось, как оглашённое. Но обида перевесила.

А ещё мне почему-то было неловко. Жаловалась Майе весь день на него. Рассказывала, как он гадко обошёлся со мной. Клялась, что он мне такой не нужен. А теперь позвонил, и мне что, бежать брать трубку? Нет! Хочет извиниться, поговорить, пусть лично приедет. А не по телефону…

– Ваня, сбрось вызов и занеси номер в чёрный список! – крикнула сыну, и, упрямо сжав губы, сложила руки возле груди.

– Марика, ты что?! – выпучила на меня Майя глаза. – Послушала бы хоть… Может, он извиниться хотел…

– Наговорил говна в глаза, а извиняться он по телефону будет?! Нет уж! Адрес знает. Захотел бы – пришёл. А так – пусть идёт лесом! – проговорила запальчиво, словно это Вольф, а не подруга стоял передо мной.

Теперь же, глядя на мрачный лес, проклинала свою чёртову гордость. Что он хотел сказать? Хотел оправдаться? Или извиниться?

“Уже не важно! – вздохнула я, понимая, что он теперь уедет и женится. – Финита ля комедия, Марика”.

Если он сказал, что женится, то явно свадьбу не намерен отменять. А это значило, что всё кончено. И все мои надежды на счастливую семью, на любящего мужа и отца для моего ребёнка – вдребезги. Тем более что перезванивать я ему не собиралась.

Прибыв в "Эдем", я с тяжёлым сердцем переступила порог администраторской. Вообще, это была не моя смена. Но Татьяна приболела и попросила подменить её.

Полчаса назад, выяснив, что я уже в пути, она уехала в город с кем-то из отдыхающих…

Тишина и одиночество обрушились на меня, словно тонны льда. А разговор с Вольфом продолжал прокручиваться в голове, как замкнутая лента.

"Люблю ли я его? – задумчиво смотрела я на мерцающий экран компьютера. – Боже, да, конечно, люблю! Иначе не было бы мне так больно."

Только что толку от этой любви, если он выбрал другую? Если он не видит во мне женщину, с которой хотел бы создать семью? А мной готов был довольствоваться лишь в роли любовницы?

“Нет, это не для меня! – закусила губу я. – Или всё, или ничего. Второй для него я не стану!”

Посмотрела внимательнее в монитор, проверяя по камерам, всё ли в порядке, и замерла: в домике Фрола горел свет. А из трубы шёл дым.