– Да? А мне показалось, что у него были серьёзные намерения к тебе.

– Пф! Не смеши! – отмахнулась я от неё. – Да и кому нужны его намерения, согласованные с маменькой?

– Ладно, тебе виднее! – неожиданно согласилась со мной Майя, направляясь к выходу. – Пойдём, угостишь меня чаем. А то меня уже подташнивает.

– А тебя, случайно, не от другого подташнивает? – с подозрением смотрела я ей в спину, направляясь в кухню.

– От него самого! – обернулась Майя, расплываясь в счастливой улыбке. – Но сейчас я просто хочу есть, потому что выскочила из дома, не позавтракав. К тебе, понимаешь ли, рванула…

– Вот это да! – растерялась я. – И что? Фрол в курсе?

– Да! Вчера сообщила, – Майя едва сдерживала ликующую улыбку.

– И как он? – я сама не заметила, как начала грызть ноготь, и он сломался.

– Ой, – Майя смущённо потупилась, – рад, как ребёнок… Даже не ожидала такой бурной реакции. Собственно, поэтому я к тебе и приехала. Хотела похвастаться. А тут у тебя такое, – улыбка на её лице угасла, и появилась тень сочувствия. – Как-то это несправедливо, Марика…

– Хватит жалеть меня! – я вспомнила, что на кухне рассы́пались бусины, и прихватила из ванной швабру и совок. – Ты-то здесь причём? Это у меня всё через зад. Фильм: “Невезучие” про меня снимали… Да и ты, помню, говорила же, не спешить в койку к нему прыгать, – отодвинув Майю в сторону, я принялась подметать. Но это оказалось не так-то просто: жемчужины упорно не желали закатываться в совок. – Не послушала тебя. И сижу теперь у разбитого корыта…

– Марика, да перестань ты себя грызть! – Майя подставила чайник под кран фильтра. – В любом случае виноваты оба! Вольф, если собирался жениться, не должен был к тебе клеиться. И тем более, без защиты. Он что, не знал, что после секса дети появляются?!

Я с горем пополам собрала жемчужины и теперь гадала, что с ними делать. Сначала хотела выбросить их в мусорное ведро. Но видимо, Майя произвела на меня умиротворяющее воздействие, поэтому рука не поднялась. Недолго думая, я высыпала их в пакет, решив отложить решение на завтра.

– А ты? – усмехнулась я, глядя в глаза подруге. – В новогоднюю ночь пошла с Фролом… И как? Попросила его надеть презик?

Майя лишь развела руками.

– Вот и я о том же, – покачала головой. – Я спросила, у Вольфа ничего не оказалось. А потом подумала, что сейчас не те дни, чтобы забеременеть… Ну, и успокоилась. А ты когда успела? После того как он приехал? Или тоже там?

– Ты будешь смеяться, но, видимо, там, – Майя тряслась от смеха. – Это, Марика, всё та цыганка нам нагадала! Тебе, кстати, она что тогда сказала?

– Не помню уже, – отмахнулась я, вспомнив слова, которые та прошептала мне напоследок: “Если кому-то расскажешь, ничего не сбудется”.

Майя, ополоснув чайник, засыпала в него заварку и залила крутым кипятком.

– Марика, знаешь, почему я настаивала, чтобы ты рассказала всё Вольфу? Потому что видела реакцию Фрола. Может, если бы ты сказала, что беременна, твой тоже бы от счастья в небеса взлетел.

– Да ничего подобного, – я убрала локти со стола, чтобы подруга поставила чашку. Горячий чай соблазнительно пах бергамотом. Майя достала из коробки ягодный чизкейк и разрезала его на кусочки.

– Зря! Ты не можешь знать наверняка, как бы он отреагировал, – подруга продолжала настаивать на своём. – Может, у вас бы всё как-нибудь сложилось.

– Да ничего бы не сложилось, – пробурчала я. – Пусть женится! Скатертью дорога!

– Дело твоё, – Майя поджала губы, бросив на меня оценивающий взгляд.– Только я бы вернулась всё к тем же овцам: на что вы, девица, жить собираетесь?!