Смеюсь так, как несколько часов назад с Полиной. Собственный громкий хохот для меня настолько непривычен, что я резко замолкаю, услышав его. Миг — и в голове что-то щелкает, заставляя потянуться за смартфоном и набрать номер отца. 

Монотонные гудки — и тихий ответ позволяет вздохнуть с облегчением.

— Да, сын.

— Привет, пап, — замолкаю, думая, как правильней сказать. Не хочу вызывать лишних подозрений в свой адрес и заставлять отца волноваться, наоборот, я снова хочу мечтаю сыном, которым он гордился когда-то. — Как твои дела? Как мама?

— У нас все… хорошо. Мама в комнате, читает очередной любовный роман, а я… — отец тяжело вздыхает и ,судя по доносящемуся звуку, убирает в сторону бумаги.

— В кабинете изучаешь очередной договор? — имею наглость перебить отца, как раньше. 

— Да, именно, — тихо рассмеявшись, он настороженно продолжает: — Что-то случилось?

— Соскучился, — отвечаю честно и уже еле слышно спрашиваю: — Можно я к вам приеду?

— Артем, — на том конце провода слышен тяжелый вздох, заставляющий сердце на миг замереть. 

Неужели я настолько потерял его доверие, что он не хочет видеть родного сына? Я знаю, я во многом виноват, но главное ведь то, что я готов взяться за ум и начать исправлять ошибки, что совершил не думая. И плевать, что их чертовски много, я готов положить жизнь, лишь бы родители вновь мною гордились. 

— Я исправлюсь, пап, — обещаю впопыхах и ставлю на барную стойку кружку с недопитым чаем. Сейчас он кажется мне горьким, как моя жизнь.  

— Я не это хотел сказать. — И снова я слышу родной смех, согревающий давно заледеневшую душу. — Приезжай, конечно. На самом деле я собирался сказать, что наш дом — это твой дом. Всегда, Артем. Что бы ни случилось.

— Спасибо, папа.

Попрощавшись с отцом на доброй ноте, я надеваю серые пижамные штаны в английскую клетку и заваливаюсь спать. Красочные картинки счастливого настоящего преследуют по пятам на протяжении всего сна. Все настолько красиво, что мне не хочется открывать глаза и тем более подниматься с любимого ложа. Но странная вибрация под подушкой то и дело заставляет ворочаться и постепенно возвращаться в реальность.

Сквозь остатки сна шарю рукой под подушкой в поиске исчадия ада, которое мешает спать. Натыкаюсь на что-то тонкое, прямоугольное. На ощупь напоминает телефон, да только мой со вчерашнего вечера валяется на тумбочке. Не могу же я ночью лунатить? Или могу? 

Резко распахнув глаза, достаю находку и начинаю крутить ею перед лицом. Бирюзовый задник, забавный брелок в форме маленького серебристого самолетика и ни одной мысли, чьим он может быть. Почти ни одной. Что-то похожее я видел у Полины.

Телефон снова начинает безжалостно вибрировать, на экране всплывает фотка кучерявого парня. Крепче сжимаю его в руке, желая раскрошить, как песочное печенье. Кто бы мог подумать, что звонок кучерявого в десять утра будет меня так сильно злить. 

Отшвырнув от себя сотовый, резко подрываюсь и собираюсь на пары. Несмотря на разгульный образ жизни, учебу без уважительной причины я стараюсь не пропускать. А то, что нет первых двух пар, так это вовсе не моя вина. 

Схватив ключи от сестричкиной тачки, беру свой телефон и тянусь за полинкиным, когда на экране всплывает сообщение от кучерявого. 

«Давно хотел сказать, да случай не подворачивался. Последняя статья, где ты повесила на Арестова отцовство, — бомба. И все…»

Голова начинает нещадно шуметь, шестерни усердно скрипеть. Закрываю глаза и напрягаю память, пытаясь понять, о какой статье идет речь. Что несет этот кучерявый, и как с моим мнимым отцовством связана Полина.