Телефон было нельзя. Я и телевизор то толком не смотрела — он всегда стоял у отца в комнате. Я примерно предполагала какое обилие возможностей он мне даст и только от этого кружилась голова. Муратов — змей искуситель. Он появился в моей жизни перевернув все с ног на голову. Раньше жизнь была пусть и не счастливой, но простой и понятной, а теперь каждый шаг словно по минному полю.

Решилась я только вечером. Достала. Включила. Заворожённо уставилась на яркий красочный экран. В девятнадцать лет я вдруг обрела то, что сейчас есть у каждого современного школьника. Телефон. Полчаса я тыкала во все иконки от напряжения прикусив губу, но все же разобралась. Только звонить мне было некому. Хотя…

— Да? — осторожно отозвался голос подруги.

— Регина! — воскликнула я. — У меня телефон есть!

И тут же устыдилась своей неприкрытой , детской радости. Раньше в такие моменты отец шикал на меня и отправлял в детскую — чтобы не позорила перед людьми. С Региной мы говорили полчаса, договорились, что завтра брат ее привезет в гости на два часа, а потом заберет.

Ложиться спать одной в доме не было страшно. Я первый раз могла уснуть спокойно, не прислушиваясь к чужим шагам, ожидая, когда незнакомый почти человек посягнет на мое тело и душу. Выспалась. Бабка, которую Муратов звал Раей, ворчала и готовила еду, которую никто не ел. Нужно будет поговорить с мужем, пусть уже велит не приходить ей. Халид принес мне саженцы роз. Мы выбрали солнечное место для посадки, он принялся готовить землю, а я стояла рядом и впитывала солнце.

— Если повезет, первые цветы в августе будут, — сказал он.

— Конечно повезет! Я завтра их посажу, подруга скоро приедет.

Я испекла нам бисквит, украсила его взбитыми сливками и дольками фруктов, заварила чай, нарезала крошечных бутербродов проткнув их шпажками. С удовлетворением оглядела дело рук своих и понеслась открывать — звонили.

— Как красиво! — восхищалась Регина.

Она лукавила. Дом был красивым, но в нем не было жизни. Но теперь с моими усилиями исчезла хотя бы заброшенность.

— Пошли чай пить, — улыбнулась я.

В доме имелась настоящая столовая, но сам Муратов ел на кухне, и я тоже решила не морочиться с приличиями. Мы с Региной с удовольствием болтали, она говорила о том, как идет подготовка к ее свадьбе. Своей свадьбы она не боялась — жениха давно знала, он нравился ей, один из друзей брата. Ее родители не обидели бы дочь.

— Ты такая…— Регина замялась, подбирая слово, — Спокойная. Я тебя такой спокойной никогда не видела.

Я задумалась — наверное, так и было. Я не могла доверять в полной мере этому месту и тем более мужу, но одно то, что рядом не было отца и постоянного ожидания его гнева, сказывалось на мне положительно.

— Муратов не обижает меня, — ответила я.

И мысленно добавила — пока. Регина же зарделась, пытаясь выдавить из себя следующий вопрос.

— А ночью? Ночью…он делал тебе больно?

Я понимала ее любопытство и страх — тоже свадьба впереди. Но пока я тоже пребывала в неведении и тревожном ожидании.

— У нас не было ничего, — честно ответила я.

— Как? — удивилась Регина.

— Он просто не приходит.

Мы обе замолчали. Отчасти потому, что никогда не были близки для обсуждения подобных тем, да и воспитание не позволяло.

— Муратов может в любой момент вернуть тебя отцу, — наконец огорошила она.

— Почему?

— Потому что пока…пока все не произойдёт вы не семья. Подумай об этом, Лилия.

Я проводила ее, села в вечернем саду. Высокий забор, который давал ощущение изолированности и защищенности. Где-то далеко надрывно даёт собака, сигналит автомобиль. А у меня — никого. И в этом одиночестве столько благости… Готова ли я вернуться из брака, которого я так не хотела, в тесноту тёмной квартиры к вечно пьяному отцу? Ответа на этот вопрос я не знала. И подспудно понимала, продав меня один раз, продаст второй, заставив пройти унизительный осмотр, чтобы убедиться в моей невинности.