Ещё немного покрутившись с боку на бок, я медленно села в кровати. Несмотря на все неприятные ощущения, настроение было уже не таким упадническим, как ночью. И чего я расклеились? Уж как-нибудь жизнь наладится. Может, однажды решусь признаться мужу в том, что на самом деле не Элианна, и будь что будет. А может, каким-то чудом смогу и без этого вернуться в свой мир. Или найду себе здесь какое-нибудь занятие. Короче говоря, надо решать проблемы по мере поступления. Вот сейчас надо одеться, умыться и пойти узнать, дома ли муж и есть ли, чем позавтракать.

Выбрала самое закрытое из всех привезённых домашних платьев и быстро натянула его: к счастью, платья для дома здесь без дурацких крючков, этим и отличаются от выходных. Старательно расчесала волосы, морщась и ругаясь про себя: надо было всё-таки не лениться и заплести на ночь косу… Кое-как скрутив пучок, я отправилась в ванную. Прежде чем закрыть дверь, снова прислушалась. Тишина. Тщательно умывшись и почистив зубы, я почувствовала себе увереннее и, чуть прихрамывая, отправилась в кухню, надеясь найти Нэйлию.

Однако служанки в кухне не было. Там царил идеальный порядок, и никаких признаков ждущего меня завтрака не наблюдалось. Хотя с чего я взяла, что мне должны оставить еду? Наверняка и Адриэн, и Нэйлия поднимаются рано и уже давно поели. Я, воровато озираясь, подошла к шкафу, напоминавшему по виду холодильник, и открыла его. Так и есть, местный холодильник. На полках идеальная чистота и порядок. В специальных отсеках — овощи, фрукты. Вот, кажется, кувшин с молоком. И всё. Интересно, чем они тут вообще питаются?

Настроение сразу ухудшилось. И что мне делать? Как проверить, дома ли Адриэн? И почему вчера не спросила его о планах? Хотя… понятно, почему. Устала, голова была забита совсем другим. Да и стоило представить, как отреагировал бы муж на подобные расспросы, и я невольно смутилась.

— А разве я обязан перед вами отчитываться? — сказал бы он.

Я вздохнула. Ладно, если муж дома, придётся нарушить строгое правило и побеспокоить его. Надо же раз и навсегда выяснить, во сколько они тут завтракают, обедают и ужинают и делают ли это вообще.

Тихо проковыляв к двери кабинета, я замерла, прислушиваясь. Как и следовало ожидать, ни звука. Если я не запуталась во времени и не проспала больше суток — после стольких переживаний могла бы! — сегодня должен быть понедельник. У нас это рабочий день и очень возможно, что и здесь тоже.

— Заходите, раз уж всё равно подошли.

От внезапно прорезавшего тишину негромкого голоса Адриэна я чуть не подпрыгнула: помешала разве что больная нога. Как он меня услышал? Я же шла бесшумно, как кошка! Или мышка. Или… Да неважно! Толкнув дверь, я вошла, смиренно опустив глаза в пол и теребя колечко-переводчик.

— Здравствуйте, Адриэн. Простите, что побеспокоила… Я правда не хотела.

— Не хотели, но к кабинету всё-таки подошли.

— Как вы меня услышали? Я же старалась идти тихо.

— Интересно. — Яд в голосе Адриэна стал ощутимее. — Если это называется «тихо», боюсь даже предполагать, как вы ходите обычно.

Я наконец осмелилась поднять взгляд на мужа: он, как и накануне, сидел за рабочим столом — в чёрной, наглухо застёгнутой рубашке и идеально отглаженных чёрных же брюках, — держал в руке карандаш и смотрел с такой неприкрытой издёвкой, что даже обидно стало.

— Если вы таким образом пытаетесь меня задеть, можете не стараться. — Я вздёрнула подбородок и скрестила руки на груди. — Я знаю, что шла тихо и если у вас слишком чуткий слух, в этом моей вины нет.