– Шансы забеременеть минимальны, – сказал она, устало снимая очки. – Но это не значит, что все совсем безнадёжно.

Я почти не слышала ее слов. Всё, что я чувствовала, – это огромное, всепоглощающее опустошение. Она продолжал говорить что-то о процедурах, об искусственном оплодотворении, но я помнила, как Салман однажды сказал, что он против этого. Тогда его слова не казались мне такими важными, но сейчас они били в самое сердце.

Когда я вернулась к маме, она, как всегда, ждала меня на кухне. Её глаза были полны беспокойства, но я не могла выдержать её взгляд. Я чувствовала себя раздавленной. Внутри всё было пусто.

– Я ездила в клинику, – начала я, с трудом подбирая слова. – Хотела в последний раз убедиться, что всё бессмысленно. И знаешь, мама… Всё действительно бессмысленно. У меня почти нет шансов.

Мама кивнула, её лицо оставалось спокойным, но я видела, как она пытается подобрать слова, чтобы утешить меня.

– Салман хочет жениться на другой, – произнесла я, сжимая руки в кулаки. – Он готов взять вторую жену, только потому, что я не могу дать ему ребёнка. Я не могу принять этого, мама. Я не смогу.

– Лейла… – Мама посмотрела на меня с тем же сочувствием, но я не выдержала.

– Ты знаешь, что для меня это невыносимо! – я поднялась на ноги, чувствуя, как внутри закипает гнев. – Я не могу делить его с другой женщиной! Это предательство! Я любила его, мама. Я отдала ему всё, и теперь, когда я не могу родить, он готов предать меня.

Мама вздохнула и положила руку мне на плечо.

– Лейла, у нас это принято. Многие женщины мирятся с тем, что их мужья берут вторую жену ради детей. Это не значит, что он не любит тебя.

Я оттолкнула её руку, чувствуя, как в груди разгорается боль.

– Это не имеет значения! – выкрикнула я. – Я не такая. Я не хочу делить его ни с кем. Если бы это был он, если бы он не мог иметь детей, я бы осталась с ним. Я бы не искала другого мужчину. Потому что наша любовь была важнее всего. Но для него важнее дети, род, фамилия… А я? Что я значу для него теперь?

Слёзы сами собой покатились по щекам, и я больше не пыталась их сдержать. Всё внутри меня кричало от боли, от обиды, от предательства.

– Я дождусь окончания Никаха , – сказала я, вытирая слёзы. – Я увижу своими глазами, как он сделает этот шаг. И тогда я уйду. Я не останусь, если он решит жениться на другой. Я не смогу жить с этим. Я не хочу быть женщиной, которая живёт с мужем, но при этом делит его с другой. Это не для меня, мама.

Мама молчала. Она понимала меня, но знала, что изменить ничего нельзя. Я сидела перед ней, разбитая и опустошённая, с чувством, что мир, который я строила, рушится у меня на глазах.

***

Я не верила. До последнего. До последнего, несмотря на все знаки, слова, и холодную тишину между нами, я всё ещё надеялась, что этого не случится. Что Салман передумает, остановится, что вспомнит обо мне, о нас, о том, что мы прожили вместе. Но вот она – реальность, жестокая, как удар в живот. Спустя две недели после того, как он объявил мне о своих планах, произошла эта тихая, безлюдная церемония, где Салман взял Амину в жены.

Он не сказал мне ничего заранее, я узнала уже после. Узнала от своей матери, когда та, запинаясь, сообщила мне эту новость, стараясь быть как можно мягче. Сначала я просто смотрела на неё в полном непонимании. Как будто она говорила на незнакомом языке. Но вот до меня начали доходить её слова. Каждое слово было ударом в сердце. Он женился. Он выбрал её. Он предал меня.

Тогда меня накрыла истерика. Я не могла дышать, не могла думать, слёзы застилали глаза, а воздух стал густым, вязким. Я не могла поверить, что это случилось. Не могла принять, что тот, кто клялся мне в вечной любви, кто обещал, что будет рядом, несмотря ни на что, теперь принадлежит другой. И что самое ужасное – это квартира. Квартира, которую я с таким трепетом выбирала и обустраивала, думая, что она станет нашим с Салманом местом уединения, нашим маленьким миром, нашей крепостью. Теперь она принадлежала ей. Амина будет там жить. Там, где должна была быть я.