– А на мои чувства плевать, да? – Элизабет с отвращением покачала головой. – Я-то думала, что хуже быть уже не может.

– Можешь сколько угодно меня ненавидеть, но не следует проявлять это на публике, – он кивнул в сторону фотографа, который был уже здесь, по-прежнему с фотоаппаратом наготове.

Элизабет тоже посмотрела в ту сторону:

– Да ни одна живая душа не поверит в то, что мы вместе, и уж тем более судья. Я тебя ненавижу. А ты даже своей семье не говорил о наших отношениях.

– Я не говорил об этом, потому что тема была слишком болезненной. Мы были влюблены друг в друга, но расстались, потому что были молоды и считали, что из этого ничего не выйдет. Когда разразился скандал, ты позвонила, чтобы поддержать меня, и это оказалось как нельзя более кстати.

Он протянул руку и коснулся ее лица. Кожа была мягкой и нежной. Прежде чем она успела отстраниться, он запустил руку в ее волосы на затылке. Интересно, куда все-таки делись кудряшки? Десять лет назад беспорядочная копна ее кудрявых волос безумно ему нравилась.

– И вот, во время разговора мы выяснили, что наше прошение об аннулировании брака не было одобрено. – Он наклонился и посмотрел на ее изящные губы.

Элизабет замерла и, казалось, перестала дышать. Ее лицо было похоже на застывшую маску.

Ксандер все еще смотрел на ее губы, борясь с желанием к ним прикоснуться.

– Кроме того, в процессе разговоров с тобой по телефону я осознал, что мои чувства к тебе остались прежними, и пригласил тебя сюда. Встретившись, мы поняли, что все еще любим друг друга, и решили восстановить наш брак.

Он разжал пальцы и нежно скользнул вниз по ее шее, которую когда-то покрывал поцелуями. И почувствовал, как она еле заметно вздрогнула.

Ее глаза были расширены, и она пристально смотрела на него. На Ксандера вдруг нахлынули воспоминания об их первой ночи вместе. Ее нежность, тихие стоны удовольствия, совершенство ее тела…

Резкий треск фотоаппарата вернул его с небес на землю, и он убрал руку с ее шеи.

Элизабет, конечно, привлекательна и вдобавок напоминает ему о прошлых временах, однако между ними все и так достаточно непросто, и лучше не вмешивать в это постель.

Не было никакого удовольствия в том, чтобы ее шантажировать и угрожать ей, однако он не мог позволить этому делу провалиться. Ради того чтобы вырвать Лукаса из когтей собственных родителей, Ксандер был готов на все – даже разрушить жизнь женщины, которую когда-то любил.

– История, достойная Макиавелли, – произнесла Элизабет после некоторой паузы, во время которой восстанавливала дыхание. Ксандер промолчал: а что он, собственно, мог сказать. – Но как сюда вписывается Ана?

Он похолодел:

– Так ты знаешь?

Все эти годы, когда на ум ему случайно приходила Элизабет, он задавался вопросом, узнала ли она о его погибшей невесте. Он не говорил о ней публично, однако время от времени о нем появлялись статьи с ее упоминанием.

Когда Ксандер разорвал помолвку, он не стал разбираться с последствиями. Его тошнило от всего, включая членов обеих семей. И он уехал на остров Святого Франциска, где и встретил Элизабет.

Она была словно луч света, осветивший его жизнь. Любящая и искренняя – а Ксандер до этого видел только равнодушие и манипуляцию. И его охватила жажда обладания, которую он тогда принял за любовь. Он не знал о том, что его родители и семья бывшей невесты отложили объявление о расторжении помолвки, надеясь, что он одумается и все-таки на ней женится.

Но сама Ана знала, что он никогда не передумает.

Когда его мать позвонила сообщить о ее смерти, Ксандер обрушился с небес на землю и ясно осознал одну вещь: в его доме Элизабет не продержится и недели. Яркий солнечный свет погаснет, уничтоженный тьмой, которая окружает его родителей и то общество, в котором они вращаются.