Произнося эти слова, Пирс-старший раскачивался взад и вперед в своем кресле. Он никак не мог смириться с тем, что Сандра живет без него. Пользуясь возможностями Интернета, он осмотрел весь ее дом, получив о нем полное представление, однако внутри побывал только однажды, когда Сандра пригласила его на обед в честь Дня благодарения.

Генри помолчал несколько секунд, прежде чем ответить.

– Пока все еще приживается к месту. А я вот почему звоню. Мама разговаривала с тобой по поводу этого телешоу?

– Она была очень взволнована. Неужели продюсер уже принял решение?

– Пока еще нет, но дело Аманды определенно заинтересовало телевизионщиков, – ответил Генри. – Я только хотел выяснить, действительно ли ты одобряешь предстоящую перспективу. Я знаю, в какой степени может разволноваться мама. Ты не должен чувствовать себя обязанным…

– Я и не чувствую. И сказал твоей маме, что горжусь тем, что по прошествии стольких лет ей удалось найти человека, способного заинтересоваться делом Аманды. Она добивалась этого всем своим сердцем.

– Но тебе это нужно?

– Конечно, если мама считает, что это будет полезно.

– Папа, именно это меня и смущает. Не стоит делать этого ради мамы, из чувства вины или просто потому, что ты считаешь, что сделаешь нечто нужное ей. Я знаю, что вас развело именно незнание того, что произошло с Амандой.

Уолтер проглотил скопившийся в горле комок.

– Твоя мать – самая горячая и верная женщина среди всех, кого я знал. Она поставила себе целью всей жизни найти Аманду. Поверь мне… если есть на свете человек, понимающий, насколько необходимо всецело отдаваться страсти, так это именно я.

– Папа, я говорю не о работе. Я понимаю, что говорить о своих чувствах не всегда удобно, но как получилось, что мы никогда не говорим об Аманде?

– Я до сих пор каждый день вспоминаю о твоей сестре.

– Я знаю, что ты любишь ее и тоскуешь о ней. Как и все мы. Однако мы никогда не разговариваем о ней. Как вышло, что вы так уверены в том, что она где-то здесь, в этом мире?

– Я никогда не был в этом уверен. Однако позволял себе надеяться. – Каждый вечер Уолтер представлял себе свою красавицу дочь и те приключения, которые она могла бы пережить. – Она всегда любила рисовать. Что, если стала художником где-нибудь на побережье Амальфи?[10] А может быть, завела себе тихий ресторанчик в Ницце?

– На мой взгляд, конечно, все возможно, – отозвался Генри. – Однако мама говорит, что Аманда никогда не оставила бы нас в подобном неведении, и это кажется мне абсолютно верным. Как могло получиться, чтобы вы двое имели настолько разные мнения о том, что произошло?

Его отец открыл было рот, однако слова не шли у него с языка. Он не мог заново начинать обсуждение этой темы. И потому решил завершить разговор:

– Спасибо тебе за звонок, сын. Я полностью в курсе дела и буду рад увидеть тебя во Флориде.

– И ты способен оставить работу?

«Забавно, – подумал Уолтер, – я согласился принять участие в шоу, даже не подумав о компании».

– Я покину кабинет на столько времени, сколько будет необходимо.

Он понимал, что слишком запоздал с пониманием истины, заключавшейся в том, что как отец он никуда не годился и не умел рассказывать своим детям о чем-либо, кроме работы. «Мой сын, – подумал он, – перебрался через весь континент на его западный берег для того лишь, чтобы не слышать про «Ледиформ» за завтраком, обедом и ужином. И я же восстановил друг против друга обеих своих дочерей, рассчитывая, что они обе займутся семейным бизнесом, и не умея высказать каждой из них свое одобрение».