— Я соскучился, – шепнул в меня грант и я тоже соскучилась, безумно соскучилась по нему.

Он притянул меня к себе и я совершенно потерялась от его поцелуев. Потом он застыл, целуя меня в шею, убирая распущенные сейчас волосы.

— Что это? – спросил он таким ледяным тоном, что меня пробило дрожью.

— Что? – не поняла я и отстранившись встретилась с ним взглядами.

— Это сделал Рангас? – лицо Тэля стало каменным и я с ужасом поняла о чём он… о синяках на моём теле.

11. Глава 11. Захлёбывайся молча

Обычно синяки и раны лечит сфера, за то время, что рава проводит внутри неё от дозора до дозора, всё становится нормально – не остаётся и следов жестокости или похоти, как кому везёт, хозяина. Но я была внутри всего ничего, а значит на мне ещё были следы наказания, которым меня одарил мой принц. Синяки по телу, яркие, чёрные и лиловые… а у грантов магией сотворённый идеальный взгляд – они видят в темноте так же хорошо, как и при свете.

Я замерла, понимая, нет, ощущая этот невыносимый всплеск ярости, который сейчас разрастался внутри Тэля.

Я открыла было рот, чтобы сказать, но что? Оправдания принца? Или… какое невыносимое отчаяние. Да и чего я жду, на что я надеюсь? Грант убьёт принца, а меня и остальных рав убьют жрецы, отдавая в дань богам Тьмы и огня, что хранят рав, что дарят им силу и своё благословение.

Я встала, Тэль не успел поймать меня. Не было возможности схватить, а преследовать меня он уже не мог – слишком велика была опасность быть раскрытым.

Я зашла в сферу и отвисла, сидя за столом, и конечно уставилась на полный злости вопросительный взгляд Корнева.

И я снова сбежала, оставив его одного.

Вика! Позорное бегство в туалет, просто невообразимо трусливое. Но здесь я была пьяна, туго соображала и…

Я к счастью не встретилась с Джулс и Романовым, не знаю куда они там запропастились – даже думать не хотелось. Но я попробовала прийти в чувства, потом умывшись, я вышла в коридор и наткнулась на стоящего у стены напротив двери Максима. Скулы каменные, руки сложены на груди, я только сейчас заметила, что под закатанными рукавами лонгслива татуировки на предплечьях, взгляд исподлобья, не предвещающий мне ничего хорошо…

Я мотнула головой и хотела отступить назад в туалет, только это же клуб – здесь нет разделения туалетов, тем более когда все уже настолько пьяны, что спасибо, что вообще доходят хоть до каких-то туалетов. Да и Вика проигрывала Максиму так же, как Кита проигрывала Тэлю – он поймал меня за руку и потянул на себя.

— Говори, – приказал Корнев, глядя в глаза, почти вплотную нагнувшись к моему лицу.

— Я… я… – и я потеряла весь словарный запас, даже если бы и могла что-то объяснить, то у меня не вышло бы, потому что не было слов. Как будто он меня на другом языке спрашивал, а я стояла дурой и просто молча тонула в его серых глазах, сейчас таких тёмных и холодных.

И Максим толкнул меня в дверь, и это… словно пройдя её мы перешли невидимую грань, что разделяла наши жизни, запреты, которые сдерживали его и меня, ещё чёрт знает что, но вот словно один этот шаг, одна эта дверь и другие мы уже вцепились друг в друга, голодные и безумные.

Максим целовал, а я отвечала. Он сминал меня, прижимая к раковинам, потом смещая в сторону, упираясь в стену, а я жалась к нему, так отчаянно, словно меня сносило ураганом – отпущу и я его потеряю, потом не найду никогда.

И как же прекрасно, что тут в стороне, где были раковины, почти темно, я не могла бы осознать своего падения, свет дал бы мне понимание, что там где-то за пределами той грани, что мы переступили, мой муж, которого я любила, за которого была счастлива выйти замуж, несмотря ни на какие придирки окружающих, от которого хотела детей…