— Я завис впервые, когда прыгал с качелей, – рассказал Максим, — и они мне в голову очень славно прилетели.

— О, чёрт, – и я прям почувствовала эту его боль. — И да, – я дотронулась до своего шрама на лбу, — зависла, упала с велика.

— Круто, – улыбнулся Корнев. — Я всегда считал, что это меня так сотрясло, что аж выкинуло чёрти куда.

Я улыбнулась и понимающе кивнула.

— Может это всё-таки болезнь? Сотрясение и вот… – предположила я, когда мы пошли дальше.

— Может быть. Я, когда начал изучать вопрос, пришёл к выводу, что вполне возможно все эти люди, которые ловят “сумерки” сознания, вполне возможно погружаются ещё дальше.

— Разве это не угасание сознания? – нахмурилась я. И я тоже изучала все эти диагнозы в психиатрии, связанные с помутнением разума. Конечно. Приписывала себе не только шизофрению.

— Ну, а почему бы им просто не говорить о том, что они видят? Я встречал статьи описаний подобного нашему опыта, но понятно, что всё это выглядит, как просто бред. Но я же знаю, что это не бред. И я старался найти людей, которые это писали.

— И как?

— Да никак, – пожал плечами Максим. — Или начинали говорить, но потом переставали откликаться, или же просто тишина.

— А… – я прикусила губу, — ты говорил про книги, там.

— Да. И прости, что обидел тебя, назвав Киту тупой.

Я глянула на него. Мне было удивительно, что он просил прощения. Ни Максим Корнев, ни Тэль, не показались мне людьми способными на извинения. Но я могла ошибиться.

— Это… – начала я, но он меня перебил.

— Раз ты обиделась, то вероятно не очень понимаешь, как это работает. Поэтому давай я объясню сначала, – предложил Максим и я согласно кивнула. Мы продолжили идти. — Дело в том, что то тело и это по закону, даже не знаю какому, но должны находиться в равновесии. Равновесии всего – физического, ментального, даже разумного. Или знаний. Сложно, но если примитивно – то вот тут у тебя отлично получается справляться с языками, чтением, ты умна и учение грамоте давалось скорее всего легко, – и он посмотрел на меня с вопросом.

— Да, – подтвердила я. И он был прав – я обожала литературу, изучение языков. Мне было с этим легко и просто.

— Но там тебе это сложно. И вероятно ты очень раздражаешься из-за этого, – и он снова попал в десятку. — И так же с телом. Там натренированное, а тут скорее всего нет. У меня вот, например, со зрением беда – там идеальное, а тут я слеп, как крот. И началось это как раз, как головой с качелями поздоровался.

Я всмотрелась в него и увидела ободок линзы в глазу. И я сама была очкариком, но пользовалась только когда работала за монитором или читала. Вот это номер.

— Блин, – выдала я, а Корнев улыбнулся.

— Но это можно регулировать, – добавил он. — Надо просто держать себя в рамках, точнее то, что возможно. Например, тело.

— Там с тобой всё хорошо, но по твоим словам здесь должно быть всё плохо.

Я заметила для себя, что с Корневым ничего не понятно – толстовка с капюшоном, пальто короткое нараспашку, штаны под военные, ботинки. Может сними всё это, а там дрищ…

И… Но у Киты было отличное тело, а у меня так себе грушка, не совсем всё плохо, но меньше сорок восьмого размера сроду не была. И ещё у моей равы была отличная такая грудь третьего размера, упругая, шикарная даже, а у меня до первого тянула с трудом.

Я невольно покосилась на Максима, пытаясь понять, что там у него под армейского кроя штанами.

Вика, твою мать! Ты о чём вообще думаешь?

— Могу раздеться, хочешь? – рассмеялся мужчина-кошмар, вполне возможно заметив метания моего взгляда. Неоднозначные, блин, метания.