Говорят, в Петербургских салонах нынче стало модным старое русское платье. И на бал Рождественский, слухи ходят, приглашенным велено следовать традициям в нарядах.

Маша оглядела себя и хмыкнула: вот хоть сейчас на бал. Засмеялась, побежала по дороге со всего духу, как в детстве, чтобы воздух в ушах свистел.

В глупости и наивности своей она с досадой убедилась через пару минут. Можно защититься от нечисти древними словесами, а от главного хищника всех лесов, человека, уберечься сложнее. Встречу с чужим Мария как раз и не предусмотрела.

6. Глава 6

Глава 6

С другой тропы из леса на колею скакнул конь со всадником, да так, что пришлось отпрянуть, чтобы не попасть под копыта.

Конь плохо слушался наездника – проскакал вперед и только потом остановился, да и то вертелся, недовольно хрипя.

Маша тоже топталась на травке, не зная, как поступить, напряженно вглядываясь в незнакомца. Тот успокаивающе прищелкивал языком – так местные «разговаривали» с лошадьми. И конь успокаивался, кося глазами.

По виду то был сельский житель, парень… скорей уж молодой мужчина лет двадцати семи-девяти. Одет он был в простую рубаху небеленого полотна и такие же порты, застиранные до дыр и бахромы. С седла свисала неопрятная, грязная и мокрая холщевая сумка, из которой на землю капало. Светлые волосы парня торчали нечесаными прядями, как после купания.

Чертами лица он был странен: вроде не улыбался, а, казалось, вовсю смеялся. Лицо его было удлиненным, не худощавым и не округлым, с правильными чертами, но со шрамом с щеки на подбородок. На Марию Петровну уставился он с улыбкой, голову даже склонил, глядя с прищуром.

— Эй, встречная-поперечная! — весело крикнул всадник, окончательно смутив Машу. — Лесная, приречная. Коли нечисть, убоись. Коли дева, окрестись.

Маша фыркнула. Ну мужик, ну общительный не в меру – скакал бы своей дорогой, поклонившись незнакомой барышне – так что с селянина взять? Не тать вроде, не разбойник.

Вот только зачем обращаться к Маше старинной присказкой, которой красных девиц проверяли на причастность к нечистой силе? Моветон, однако.

После такого обращения девушке полагалось осенить себя крестом. И впрямь перекреститься, что ли, чтоб отстал? Да неловко как-то подыгрывать невеже. Разве похожа Маша на нечисть, накинувшую на себя человечий морок?

Мария решительно двинулась вперед. Подойдя ближе, слегка раздраженно бросила:

— Очень смешно. Хватит. Посмеялся – и довольно. Ступай себе. Дай пройти.

Вблизи Маша лучше рассмотрела незнакомца и поняла, отчего чудилось, что он все время улыбается. Смешливыми были его глаза, зеленые, как вода в тихой реке летом. Строго поглядев на парня снизу вверх, Мария чуть не засмотрелась – таким живым казалось лицо всадника.

Услышав ее, он раскрыл рот, словно изумился: поползли на лоб брови, изо рта вырвался неясный звук. Парень вдруг осмотрел себя, даже похлопал по вороту рубахи, пытаясь стряхнуть прилипшие к нему сосновые иголки. Лицо его разгладилось, глаза снова засмеялись.

Небось, прохлаждался в лесу под сосной, подумала Маша, на мягком хвойном ложе, отлынивая от сельской работы. До Покровов мужик денно и нощно в поле, чтобы собрать урожай и скотину кормом обеспечить, а этот… И конь… ладный не для простого батрака, так может, по поручению хозяйскому в лес наведался? Ну тогда хорошо.

Маша дернула плечом и двинулась дальше, сдерживаясь, чтобы не начать опять рассматривать селянина.

— Так я… эта… обидеть не хотел… барышня! — крикнул ей вслед парень, и в его речи мелькнул местный акцент. — Извините.