В больнице Севочке обработали рану и наложили швы, удивляясь тому, что все сложилось так удачно и что скорая оказалась на месте и дитя не истекло кровью. Кстати, уже на следующий день ребенок, как будто ничего не случилось, занимался дома своими игрушками и вообще очень быстро пошел на поправку.

В тот день, закончив уборку, я, как обычно, пешком возвращалась домой и вдруг поняла: не случайно все произошло именно так. Не случайно вместо понедельника меня попросили прийти убираться во вторник.

Потому что во вторник должно было случиться именно то, что случилось. И где-то там уже заранее знали, что мама при виде крови растеряется и убежит из дому, а мальчик, оставшись без помощи, может истечь кровью. Получилось, что именно мне в критический момент Господь доверил беззащитного ребенка. А я еще противилась и негодовала от того, что сорвалась моя поездка в Муром».

Как только она это осознала, все в ней, в этой женщине с немецкими корнями, всегда такой внешне невозмутимо-спокойной, произошло одновременно – и слезы радости, и слезы покаяния.

Я давно собирался побывать в бывшем селе Аргуново и посмотреть тамошний Никольский храм. Правильно было бы сказать, что хотел взглянуть на то, что осталось от некогда знаменитого села, известного на всю Центральную Россию славными мастерами-плотниками, достигшими в своем деле подлинного совершенства. Их так и называли – аргуны. В самом Аргунове, ставшем центром целой волости, в середине девятнадцатого века соорудили на средства тех самых мастеров храм в честь святителя Николая.

Село, живущее на доходы от отхожего промысла в периоды, не связанные с сельхозработами, значительно обезлюдело, потому как мужики с парнями, собираясь в артели, уходили в города, подряжаясь на строительство домов. Порой возводили мастера-аргуны целые улицы. Но существовала у всех этих людей одна незыблемая традиция – собираться вместе и славить в своем храме Пасху Христову. Приходить старались заранее, подгадывали под Страстную седмицу. В крайнем случае, ну, это уж, как говорится, кровь из носу, чтобы быть у себя на родине в Великую Субботу. Попасть на ночную службу, обойти вокруг храма многолюдным крестным ходом. Потом, славя Господа, пройти внутрь и, присоединяясь к клиросным, вместе с ними петь пасхальные стихиры и праздничный канон. Как правило, число участников такого импровизированного хора достигало пятисот человек, а бывало, что и поболее. Когда все желающие присоединиться к поющим не помещались в самом храме, то пели и в пространстве под колокольней, и везде, где только могли примоститься, лишь бы их голоса могли слиться в единое могучее славление Творцу.

Здесь же рядом с храмом аргуны хоронили своих покойников. Народ в Аргунове жил зажиточно, потому и надгробия над могилами нередко делались из дорогого камня и даже из мрамора. Огромный храм с колокольней в три яруса, увенчанной большим позолоченным крестом. В ясную, безоблачную погоду золоченые кресты на храме так и сияли, отражая солнечные лучи.

Так когда-то и было. Но пришла новая эпоха, а время аргунов закончилось. Нет теперь на карте этого села. И храма нет. Советские власти взорвали Свято-Никольский храм, а взорвать колокольню у них почему-то не получилось. Почему? Кто их знает, может, просто руки не дошли. Вот и осталась стоять на высоком берегу реки Киржач одинокая колокольня, увенчанная золотым крестом. Уж сколько годов прошло, как положили золото на этот оставшийся одиноким крест, а цвет его совсем не померк, и уж больше века солнце продолжает отражаться на его перекладинах.