Зная напряженный ритм жизни своих москвичей и боясь показаться назойливым, в общении с близкими удовлетворялся нечастыми разговорами по телефону и смайликами от внуков в ответ на его поздравления с именинами и днями рождений. Потому маленькая дочка Анастасии превратилась для отца Филиппа в отдушину. С ней они могли вдоволь наиграться и похохотать. С ребенком батюшка сблизился даже быстрее, чем с мамой. Настя, входя в общение с отцом Филиппом, поначалу проявляла осторожность, и добрые их отношения установились не сразу. Года два понадобилось, чтобы между священником и Анастасией возникло доверие, переросшее в дружбу. Однажды в разговоре с отцом Филиппом молодая женщина рассказала о том, как однажды, когда она еще только становилась подростком, ее отец, будучи пьяным, воспользовавшись отсутствием мамы, стал ее домогаться.

– Слава Богу, он был настолько пьян, что ему не удалось удержать меня и я смогла вырваться из его рук и убежать из дома. Маме об этом я рассказывать не стала, а отец, протрезвев, вел себя как обычно, так, словно ничего и не произошло. Мне кажется, он не помнит о том своем ужасном поведении. Зато я не смогла забыть безумных глаз моего дорогого папочки. Его влажные руки, лицо, запах перегара навсегда врезались мне в память. Продолжая любить отца, я весь свой остаток детства испытывала страх, стараясь никогда не оставаться с ним дома вдвоем. Помню это свое странное раздвоение – чувство страха перед отцом и одновременно дочернюю любовь к нему. Зато в отношении к другим мужчинам я уже не терпела никаких компромиссов.

С тех пор во всем мужском роде я видела потенциальных врагов. При всей моей ярко выраженной женственности отношения с мужчинами вызывали у меня отвращение. Но надо было устраивать жизнь, я вышла замуж, когда мне было уже около тридцати. К счастью, мой муж – моряк. И дома большую часть года его не бывает. Притерпелась, зато вот оно мое счастье. – И она показала на дочку. – Мой муж прекрасный человек, но я даже в отношениях с ним не могу раскрыться как женщина и дать ему почувствовать себя по-настоящему любимым. Так и живу с постоянным чувством вины перед ним.

Однажды после воскресной литургии, причастив ребенка, Настя подошла к отцу Филиппу и попросила его молитв об отце.

– Беда, батюшка. Мой папа ехал из Москвы на дачу. Загрузил всяким хламом багажник, вдобавок еще и прицеп. Въехал в райцентр, за ним уже и родительская дача. Навстречу ему мальчик на велосипеде. Знаете, как они сейчас любят ездить – за руль руками не держатся, а педали крутят. Оставалось буквально несколько метров, чтобы им поравняться. Не знаю, что там случилось, может, на камень колесом наехал, но велосипед бросило прямо на папин «жигуленок». Отец попытался увернуться и резко крутанул руль вправо. Он бы успел уйти от столкновения с велосипедистом, но совсем забыл про прицеп. Короче, мальчик погиб, и теперь во всем винят моего отца. Батюшка, помолитесь, пожалуйста, я за маму волнуюсь. У нее такое слабое сердце.

Разбирательство затянулось на полгода. Отец Филипп молился о благополучном исходе дела. Это же так понятно, говорил себе батюшка, водитель в этой ситуации не виноват. Как можно обвинить невиновного?

Анастасия в очередной свой приезд на дачу снова зашла в храм, подошла к отцу иеромонаху и задала тревожащий ее вопрос:

– Батюшка, я молилась вечерним правилом и вдруг подумала: а что, если для моего отца эта авария – возмездие за то, что он пытался сделать когда-то со мной в детстве? Что, если Бог ему за меня отомстил?