Я не хотела спать... 

    С трудом переборов головокружение, поднялась с постели и встала рядом, держась одной рукой за стену - память, похоже, возвращаться не собиралась, и нужно было ей как-то помочь. 

     Первым делом подняла вверх ночную рубаху и осмотрела тело. Синяков было много - на лодыжках, на коленях, на бедрах и даже с внутренней их стороны. При надавливании они болели, стоять было тяжело - ноги ныли, колени подгибались, к горлу подкатывала тошнота, хоть съела я всего лишь несколько ложек лапши на курином бульоне. 

    На животе расплылась синюшная с желтоватыми краями гематома, растекающаяся от пупка влево, размером с два моих кулака. Весь живот ощутимо болел. Прикоснуться к нему было невозможно. 

    Очень хотелось найти зеркало и посмотреть на свое лицо. Но тело стремительно уставало, голова, как на каруселях, кружилась, и я с трудом фокусировала взгляд. Ноги быстро тяжелели, и чтобы не упасть, я побыстрее улеглась обратно в постель. Лежала долго, набираясь сил и решимости попробовать ещё. Во второй раз процесс шел значительно быстрее. 

     Четыре шага до балконной двери. "Странно, - подумалось так, будто я что-то в этом понимала. - Почему выход на балкон находится в спальне? Он же в зале, в гостиной, должен быть? "

     Дверь легко поддалась. Я медленно выползла на балкон, цепляясь здоровой рукой за все, что попадалось на пути. И остановилась, с наслаждением вдыхая уличный воздух - окно на балконе было открыто. 

     Вновь вернулось головокружение, и чтобы не упасть, я осторожно сползла по стеклянной двери вниз и уселась на пол. С моего места был виден клочок голубого неба с большими белыми облаками! На еле различимой глазом высоте носились ласточки. Внизу во дворе слышался детский смех, чьи-то разговоры и хлопанье машинных дверей. Накатила страшная тоска, желание выбраться туда, к людям! 

    Снизу потянуло сигаретным дымом. Как Рокфор из мультика про Чипа и Дейла, я буквально завращала глазами и, наверное, настопорила бы усы, если бы они у меня были (надо же, мультик помню!)! От этого аромата, от безумно приятного ментолового запаха, у меня слюной наполнится рот. Только мне казалось, что человек на балконе подо мной стоит немного справа, поэтому дымок утекает в сторону. А хотелось бы, чтобы ко мне. Только самой подвинуться не было сил. И, не отдавая себе отчета, забыв, что нужно как-то возвращаться в комнату, я проговорила:

     - Эй, там внизу! Можно вас попросить…

     - Да-а, - раздался приятный мужской голос.

    - Вы не могли бы чуть-чуть влево подвинуться?

    - Зачем? – спросил мужчина скучающим тоном.

    - Дымом пахнет.

   - Хм… да щас я уже заканчиваю и ухожу!

    Ответил недовольно, чуть растягивая гласные. Да он же, наверное, подумал, что мне дым мешает - не сразу, но все-таки дошло до меня. 

    - О, нет! Вы не поняли! Мне, похоже, тоже покурить хочется… Короче, подвиньтесь влево немного, ваш дым так приятно пахнет!

     Он помолчал немного. Но, видимо, все же подвинулся, потому что дымком потянуло сильнее. 

    - Будешь курить? Я поделюсь, - снова раздался снизу приятный голос с легкой хрипотцой. Я подумала, что стала неравнодушной к голосам. "Может  это из-за того, что целый день лежу одна в комнате? " - мысленно объяснила сама себе. 

   -  Э-э, нет. Мне, наверное, нельзя.

   - А что так? Мама поругает?

   - Мама? Ма-а-ма, - почему я раньше не подумала о ней? Почему о маме не спросила Марка? Образ мамы крутился у меня в голове. Мне казалось, вот-вот, еще немного, и он предстанет перед моим мысленно взором, и я вспомню, какая она - мама! Я не заметила, как, разволновавшись, подхватилась на ноги, зацепилась загипсованной рукой за ручку двери, дернула, задохнувшись от резкой боли, ногой задела край круглого мягкого коврика на полу, и еле успела ухватиться за стену, чтобы не упасть. - Ой!