Да что за наваждение-то такое! Как объяснить это дикое возбуждение, эту волну запретного, невозможного и ненужного физического желания, которая хлынула откуда-то из кончиков моих пальцев, чувствующих, трогающих ее сквозь ткань халата на спине, по рукам, по телу, стремительно толкнувшуюся потоком горячей крови в пах? Как объяснить мое нелепое движение - лицом в ее волосы, в последнем миллиметре успев заставить себя не трогать ее губы? И успокоиться - фух, не поцеловал! Удержался! Все отпускать пора, ставить на ноги. 

    И вдруг... Не поверить себе сначала. Не понять, зачем, для чего она... И догадаться только тогда, когда Ася, положив здоровую ладонь на мою щеку, удержала в одном положении и сама прикоснулась губами к моим губам, когда выдохнула жарко, чуть дотронувшись, а потом... языком по моим все еще сомкнутым... 

    Это ночь виновата - августовская, жаркая, с ее грозовой свежестью, с громким, словно последним в этом году, стрекотанием насекомых в траве, со всполохами и далекими раскатами, с нереальностью всего произошедшего сегодня, это она, не я - взрослый мужик, холостяк, бабник, однажды и навсегда еще в молодости решивший, что семья, брак не для меня! Я с такими молоденькими, невинными, как Ася... не целуюсь! 

    И гроза была где-то далеко, а перед моими закрытыми глазами полыхало так, что казалось - вот она надо мной. И я совсем забыл кто со мной... нет, не так, я совсем забыл, что именно с Асей, с чужой, с потерявшей память молодой женщиной, девушкой, я не должен, не имею права... Целовал так, будто сто лет не был ни с кем, будто это - последний поцелуй в моей жизни! Сам пугался своего безумного к ней желания, но ни отстраниться, ни оттолкнуть ее, доверчиво жмущуюся, по щеке, по уху поглаживающую, не мог. 

    И она отвечала. Более того, мне казалось, что она старательно и точно повторяет за мной каждое движение - стоит провести языком по краю ее зубов, как Ася тут же вытесняет мой язык, чтобы продублировать у меня во рту, стоит втянуть нижнюю губку в свой рот, как она делает так же. В голове проносится: "Словно в первый раз целуется!" А потом сквозь пелену страсти, до меня доходит - она же не помнит ничего из прошлой жизни! А значит, в первый раз... 

    И я отстраняюсь, отвергаю ее губы, тут же тянущиеся ко мне, к моим. И в полной прострации, словно пропустил удар по голове, вижу, что успел натворить! Е-мое! Да это как так? Я сижу на крыльце, а Ася - верхом на моих коленях, раскинув ноги и уперевшись коленями в ступени. Халат задрался, моя рука - на ягодицах. Ну тут без вариантов... понятно для чего - чтобы вот так же, как сейчас, все еще по инерции, подталкивать ее бедра, заставлять их ритмично двигаться на моей каменной плоти, рвущейся из штанов...  

13. 13. Ася

     - Это был лучший поцелуй в моей жизни, - выдыхаю, с жадностью глядя на его губы, отдавая себе отчет, что больше всего на свете хочу повторить. 

     - И много ты поцелуев из своей жизни помнишь? - спрашивает хрипло, поправляя задравшийся на мне халат.

    И правда... Ни одного не помню. И, покопавшись в собственных ощущениях, понимаю, что не хочу помнить. Мне нравится вот именно этот - со вкусом его ментоловых сигарет, которые курил прямо в доме за компьютером, оправдываясь, что обязательно все проветрит и уберет. И вообще сам этот мужчина мне очень нравится - его запах, его сильные руки, глаза голубые - внимательные, задумчивые, и если совсем честно, мне почему-то жутко нравится его реакция на меня - ведь не чувствовать твердый бугор под одеждой, прижимаясь к нему самой чувствительной частью своего тела, я просто не могу.