– В общем и целом, этот знак используется как оберег магической силы, но в нашем случае: он – больше показатель избранности… влиятельности некоторых членов клуба.

– Какого клуба?

– Клуба, во владениях которого мы находимся.

– Ясно… – пролепетала я.

 Заметив, что некоторые гости порой скрывались за плотными тёмными шторами на задворках зала, я поинтересовалась:

– Что там, за этими мягкими стенами, Кейси?

– Приват-комнаты, – коротко пояснили мне. От этого объяснения по спине прошёлся озноб, и я слегка повела плечами, припомнив план помещений, показанный мне Марьей еще в общаге.

– Ви… Кассандра, хватит! У неё поджилки трясутся, – остановила моего гида подруга.

Она была права: чем больше я узнавала, тем неуютнее мне становилось среди этой публики. Чтобы отвлечься, я в сотый раз принялась осматривать интерьер зала. Глаз зацепился за что-то спокойное, плавно двигающееся, будто от лёгкого сквозняка. Это оказалась ещё одна штора, что-то явно скрывающая у самой дальней стены справа.

«Возможно, там и не стена вовсе, – задумалась было я, – а какой-нибудь проход… Куда-то… Не знаю…»

– Займись уже поисками Нови… Нашего чёрта! Наверняка он здесь! – настоятельно посоветовала мне Маша.

– Почему ты в этом так уверена? – уточнила я, уловив, что подруга имеет в виду Мишу.

– По-то-му что! – по слогам ответила авантюристка и добавила: – В конце концов он – наша дополнительная страховка на случай провала.

– С чего ты решила, что он станет нам помогать? Если узнает тебя, то сразу поймёт, что ты в этом клубе собираешь на него компромат, – не смолчала я.

– Поможет! Но не мне, а тебе. А я паровозиком пристроюсь. Ты же не бросишь меня здесь одну-одинёшеньку, правда? – спросила моя заноза с явной усмешкой в голосе.

– Правда, – подтвердила я.

– Тогда займись делом! Ищи его среди этих анонимов.

– Ей не следует этого делать, – возразила Вика.

– С чего бы? Чё ты носишься с ней, как курица с яйцом! – вскипела Марья, хорошо хоть голос повысила лишь на полтона.

– Завидуешь? – усмехнулась Виктория.

– Было б с чего! – также с усмешкой парировала Маша. И продолжила, уже обратившись ко мне: – Да, Сиренка, не везёт тебе: то Мюллер с тобой носится как с писаной торбой, то женишок пылинки сдувает, теперь вот – она. Эх… И птиц тебя обхаживал, а ведь мог склевать! Слышала я, что вполне может. Одну свою пассию так прокатил, что мама – не горюй!

– Какой птиц? – не поняла я.

– Чёт туго ты соображать стала, мать! Кислородного коктейльчика передышала, что ли? А маску-то она тебе подогнала навороченную, – ткнула она пальцем в Викторию, – Полчаса под твои габариты подбирала. Вернее, под свои, да они у вас одинаковые.

– Какой птиц, Маш? – повторила я вопрос.

– Какой-какой? Имперский! Догадайся с трёх раз, только цыц, – приложила она палец к губам на маске и заговорщицки объяснила: К-коспирация, ж!

– А… Поняла, – догадалась я, что подруга имеет в виду Орлова, а этот её «птиц» – аналогия с фамилией.

– Да ни-фи-га ты не поняла!

– Разве?

– Да стопудово! Таким макаром ты никогда не станешь по-настоящему самостоятельной – вот что ты должна была понять, мать!

– Есть люди, которым самостоятельность во вред, – сдержанно заметила Кудряшка.

– Ух ты! Вот и диагноз подкатил! – съязвила Марья, – Ты, оказывается, у нас ведомая, ясно! Как собачка на поводке, – продолжила подруга меня троллить. – Даже Лорд твой имеет больше свободы! Всё! Финита да камедь, ясно!

– Харош трындеть! Ты не на сходке! – осекла её Вика.

– Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, – смиренно попросила я, – И так душа не на месте.