– Совсем не романтик, – скорее себе, чем ему напомнила я. – Иди, а то опоздаешь. Сама застегнусь…

– Сам, – категорично заявил он.

– Что ты со мной, как с маленькой? – смущённо проговорила я.

Его опека временами казалась мне навязчивой.

– А как иначе-то? Зависнешь тут на полчаса, пялясь в окно.

– Любуясь, – поправила я.

– Не понимаю, зачем ты выбрала медицину? Не твоё это.

– С чего ты взял? Сколько себя помню, всегда мечтала стать врачом. Как мама и дед.

– Тебе стопудово надо было в «художку» поступать! Пациент же кони двинет, пока ты будешь его кишками любоваться. Ну или штопать его… художественно.

– Ну, зачем ты так? Не передёргивай! – возмутилась я. И, отступив на шаг, взялась сама застегивать молнию. – Плохо ты меня знаешь, Михаил. – Ну вот, сразу и Михаил, – вздохнул он,

– Меня напрягает твоя манера обижаться на правду, Котёнок. Пустая привычка. Отвыкай.

Не люблю, когда он меня так называет.

– Ладно, оставим этот бессмысленный разговор, – не стала я спорить.

– Почему бессмысленный?

– Потому что для тебя существует только два мнения: твоё и неправильное. Зависнуть, как ты говоришь, я могу только, когда брожу по городу с камерой. Когда отдыхаю, понимаешь? И ещё: аккуратно наложенный шов будет пациенту только в радость.

– Конечно, он будет благодарен! Если выживет…

– Вот к чему сейчас этот чёрный юмор, Миш? Не понимаю…

– Ладно, успокойся. Просто ты непробиваемая эстетка, дорогая. Эта твоя возвышенность – она с перебором, понимаешь? В общем, дед воспитал из тебя эксклюзивный экземпляр тургеневской барышни. Зачем – непонятно, но мне на руку.

– Что значит «на руку»?

– Легче направлять.

– Направлять? – удивилась я, – Куда?

– В нужное русло, Котёнок. И это огромный плюс для моей будущей жены.

– Что? Жены?.. – шокировано прошептала я, почувствовав, как собственные глаза стремительно полезли на лоб.

Но собеседник мой не спешил объяснить то, что сказал.

– Ты … ты мне так предложение что ли делаешь, Миш? – уточнила я и замерла в ожидании ответа, как партизан в засаде.

Должно быть, мы выглядели странно. Двое у окна: она зависла, словно в стоп-кадре, а он цепкими пальцами сосредоточенно толкал вверх собачку на молнии её дублёнки.

– Отомри и не опережай события, – наконец удостоили меня ответом.

И я с облегчением выдохнула, поймав задумчивый взгляд однокурсника. – Ты… ты же понимаешь, что это… рано, Миш, правда? – решилась я уточнить. На всякий случай.

Новиков не ответил. Лишь посмотрел куда-то мимо меня и что-то тихо пробурчал. Я оглянулась и, проследив за его взглядом, заметила нашу сокурсницу – Надю Соболеву, невысокую блондинку с приклеенной к пухлым губам улыбкой. И томным взглядом.

Слышала, ей нравится Новиков. Она ходила за ним по пятам, а меня, видимо, считала помехой на пути к своему счастью. Ну, если судить по взглядам, которыми время от времени меня одаривала.

– Э… Ладно, мне пора, Миш. Спасибо, что шапку мою нашел!

– Дай ее сюда! Натяну тебе на уши.

– Не надо. Я сама. Надену, как выйду на улицу, – торжественно пообещала я.

– Хозяин – барин, – ответили мне, – Схватишь простуду, на меня не рассчитывай. Нянькой у твоей постели не буду.

– Не волнуйся, не заболею. Соболева тебя ждёт?

– Навязалась в группу поддержки, – нехотя ответил Миша. И добавил, нахмурив лоб: – Её общество мне сейчас ни к чему…

Вокруг моей шеи несколько раз обернули шарф, окинули результат критическим взглядом и вынесли вердикт:

– Сойдет. Иди. Долго не броди – снегом занесёт.

– Не занесёт, не волнуйся, – ответила я и напомнила: – Ты всё же постарайся не опоздать в ресторан, ладно?