И вот тут, друзья мои, появляется крыса! Которая хотела лишить нас не только копейки! А по сути, подвергнуть нас риску быть загнанными в угол и размазанными тут же набежавшими по нашу душу эскадрами бриттов, франков, немцев… А то и свои расейские замочат, чтоб никому не досталось. Не доверяю я особо царю. И тем, кто… мало ли кто там будет, если история пойдет, как шла («временное», эсеры, большевики), и подавно. В их вполне оправданной логике нас всех прибрать к рукам с потрохами. А уж одиночку-двоих распять и вытряхивать наизнанку, мордуя, и того легче!
Про «двоих» было сказано неспроста – народ уже косился на машиниста трюмной команды, с которым злоумышленник чаще всех общался. А тот сидел сам не свой (с ним уже поговорили «по душам»).
На перегон потратили чуть больше суток. Тридцать часов.
Уже на подходе к проливу Вилькицкого двигались осторожней. Справа на горизонте показалась приземистая серость полуострова Таймыр, слева нависало суровое величие архипелага Северная Земля, а вот впереди холодным безмолвием надвигался лёд.
А попозжа́ воздушная разведка предоставила совсем уж неприятную картину – пролив был забит торосами, наверняка севшими на грунт мелководья. Складывалось такое впечатление, что накануне был сильный штормовой ветер, гнавший ледяные поля, которые наползали друг на друга, создав непроходимую «пробку».
– Наломало дров, – штурман уже елозил взглядом по карте, выискивая другой маршрут, – пройти этим проливом нам дорого станет.
– Что предлагаешь? – спокойно спросил Черто́в.
– Нормальные герои всегда идут в обход, – безо всякого юмора продекламировал помощник. И пояснил: – В обход архипелага.
– Так далеко на норд, – покачал головой капитан, – там вероятней пак.
– Но без торосов, – стоял на своём штурман, – ко всему прочему, высокоширотный маршрут сокращает километраж до Берингова пролива почти на треть.
– Шли бы мы одни. А с таким хвостом… Предлагаю обследовать ближайший пролив между островами. Вертолётом.
В течение следующего получаса Черто́в, переговорив лично с Зиновием, объяснил ситуацию и необходимость провести основательную разведку большим летательным аппаратом, показывать который было нежелательно. Для чего ледокол уйдёт за пределы видимости.
В этот раз Рожественский предусмотрительно приказал донести до всех экипажей («чтобы самое распоследнее трюмное дурачьё знало»), что ледокол всего лишь отправился отыскать более удобный путь во льдах.
– Часа два-три у нас есть. Вполне возможно, что и более, – отметил для себя время командующий и почти рекомендательно бросил командиру корабля: – Можно провести малую перегрузку угля на броненосцы. Чтоб занять матросню делом. Чтоб вся эта сволочь дурью меньше маялась!